От целителя мы вышли в задумчивости.

Узнав, что голова почтенного Торна нас интересует по прямой служебной надобности, целитель Гораций охотно поделился знаниями —  вот только уже со второго слова я перестала их воспринимать, а на втором десятке почувствовала, что мои глаза съезжаются к носу. Из объяснений я вынесла главное: проклятия не было. Ни ведьмовского, ни магического. Было —  некое потрясение, оказавшее столь мощное воздействие на разум почтенного Торна Зербуса, что тот не вынес и рухнул. Что это было за потрясение и было ли оно вызвано естественными причинами или же наведено кем-то намеренно —  целителям неизвестно, да и странно было бы ожидать иного. Ведь тогда бы графу Бирнскому пришлось искать другую причину, чтобы вызвать Солнышко домой.

—  Ну что, Око ордена Цербера, что думаешь? —  устроил мне экзамен Солнышко, пока мы добирались к дому обезумевшего смотрителя причала.

—  Думаю, поглядим —  увидим. Навскидку тут можно пяток тварей назвать, из тех, что могут безумие навести и лекарь, если он не орденский, конечно, следов не увидит, и которым места у вас тут подходящие. Если и мы следов не увидим, нужно будет расспрашивать родню, близких, в присутственное место к нему идти и там народ теребить… Там будет ясно, кто его так.

—  Думаешь, так-таки помогли? А может, все же сам от какого-нибудь потрясения с ума сошел?

—  От какого? 

—  Может, встретил наконец любовь всей жизни, а та ему из-за дурной славы отказала!

Я хмыкнула, не скрывая скепсиса:

—  Я бы не сошла!

—  Да тебе-то с чего?

—  Ну д… —  почти согласилась я, и только затем сообразила, что он сказал. —  Чего-о-о?!

—  Я имел в виду, ты же цербер! Цербера такой ерундой с ума не сведешь! —  с самой гнусной ухмылкой пояснил Солнышко.

И весь его вид без слов свидетельствовал, что всё я правильно поняла.

Вот же… погань! Высокосолнечная!

Дом господина Торна мне понравился: большой, с башенками и нарядной черепичной крышей… Хорошо живут смотрители причалов!

Оглядев домик от флюгеров до ступеней, Илиан восхищенно присвистнул:

—  Знаешь, а может, я не так уж и пошутил. Столько воровать — это ж совсем нужно разум утратить. Только вот с потрясением у меня промашка вышла: он явно не любовь всей своей жизни встретил, а графскую проверку!

Но через дюжину минут, после осмотра пострадавшего, Камень уже не шутил.

Потому что на его ауре, присмотревшись, мы оба увидели следы.

Не сговариваясь, в доме мы обсуждать ничего не стали, и только выйдя на улицу, разом заговорили:

— Это русалка!

— Этот идиот умудрился настроить против себя русалку!

И изумление Солнышка было еще как понятно: русалка тварь не слишком зловредная, и, если ее не трогать, первая не нападает. Чудовище это разумное, хоть разум ее очень нечеловеческий, как у Болотной Девы, что жила в сердце Фидейских болот, рядом с моим старым домом. В родном облике русалка —  это баба с рыбьим хвостом, но умеет она и полностью перекидываться в человека. Частенько селится рядом с людьми, потому как хоть и питается в основном рыбой и морскими гадами, влечет, манит ее человеческая жизненная сила. Пользу же от такого соседства можно поиметь немалую: обжившись в облюбованном месте, она ловит рыбу, водит к своему берегу косяки. 

Я сама выросла в нищей деревушке на краю болот, я знала голод, хоть нас с наставницей он и задел лишь самым краем, и потому отлично понимала, что рыбацкие деревни для которых вопрос каждодневной пищи — вопрос выживания, скорее сами предпочтут  расплатиться жизненной силой за сытный промысел и указанные чудовищем устричные отмели, чем побегут с жалобой в орден.

И хоть все понимают, что это запрещено орденом и кормить своей силой тварь —  последнее дело, но простому люду часто важнее возможность каждый день кормить детей досыта.

А орден… ордену Цербера порой важнее, чтобы простые люди ему верили. И потому, если проверка подтверждает, что именно эта особь не опасна и чтит людские законы, то и орден тогда смотрит в сторону.

Ордену Цербера есть на что смотреть: в мире полно тварей куда опаснее русалок.

И хотя вопрос “Ну и что будем делать?” так и зудел на самом кончике языка, я прикусила его и промолчала. 

—  След взять можешь? —  хмуро и деловито уточнил напарник.

Я потянулась к дару, раскинула его вокруг, дотянулась до Торна Зербуса. След взялся легко: русалка явно была молодой и неопытной, иначе постаралась бы хоть-как то его спрятать.

И кивнула, подтверждая: да, смогу.

—  Давай. —  Скомандовал Солнышко. — Русалка —  тварь одиночная и не слишком опасная. Попробуем для начала с ней поговорить. Если сумеет вернуть, как было…

И снова я согласно кивнула: приказ поняла, с планом согласна.

След вился и вился —  от центральной площади к причалу, от причала —  вдоль реки, через мост, и дальше от города. Далековато она от людей забралась…

—  Я у отца в кабинете карту видел, — словно прочитав мои мысли, подал голос Илиан. —  Здесь с пяток рыбацких деревушек наберется, а хуторов в одну-две избушки и вовсе не счесть: места здесь рыбные. 

И резко переменил тему:

—  След видишь?

—  Вижу. Давай к мосту двигаться —  след через реку уходит.

Его, пусть и старый, я держала легко и уверенно: все же, очень молодая тварь в Нордвиге набедокурила. 

А когда мы добрались до места слияния двух рек, где в полноводную Йинакиас впадала питаемая болотными родниками и оттого почти черная Маура, я тронула Камня за рукав:

—  Стой. Здесь. Здесь ее след свежий!

Камень повертел головой:

—  Дымом пахнет. Чуешь?

—  Нет. А посмотреть не могу —  след потеряю… 

—  Ты молодец, — расщедрился на похвалу Камень. —  Отлично держишься. Я его давно уже упустил. Далеко она?

Я прикинул, и не слишком уверенно отозвалась: 

—  За пару стрелищ, может быть…

—  Тогда —  спешиваемся, —  скомандовал он. —  Лошадей оставляем и дальше идем пешком. Я первый, ты в дюжине шагов за мной. У кромки воды останавливаешься и страхуешь меня с берега. И ради всех богов: в этот раз не рискуй!

И, не поверив моему кивку, нахмурился:

—  Танис, я не шучу. Если высунешься вперед или полезешь за мной в воду —  считай, что подарила мне право с позором выпнуть тебя под зад из напарников.

Я снова кивнула —  и только тогда Солнышко пошел… ну, пусть будет, работать.

Последнюю пару стрелищ мы преодолевали осторожно. След вывел к пустым мосткам, и уверенно указал, что наша цель —  внизу, плещется в родниках на дне глубокого омута, гоняет здоровенных рыбин.