— Вы плохо расслышали? — надменно тянет подбородок. — Ремень, часы, мобильный телефон…

— Ты лишишься работы!

— Я за нее не держусь, — улыбается шире, демонстрируя мне золотую коронку на боковом резце.

Мужчина высокий. Коротко стриженный. Его лицо, мимика, жесты источают лютую неприязнь. Мы совсем не знакомы, но я от чего-то испытываю к человеку презрение.

Вскоре к нему подходит женщина в форме.

— Какие-то проблемы, Виктор Сергеевич?

— Очередной дебошир, — равнодушно хмыкает. — Если не будет соблюдать правила, вызовем полицию.

Волокита с органами совершенно некстати. Трачу драгоценное время на досмотр.

Отбившись от парочки навязчивых работников, шагаю дальше.

Черт.

Слышу характерный звук сообщения на телефоне. Разблокировав экран, вижу послание с прикрепленным фото от Хилл. Как я и думал, Джулия в самолете.

Я опоздал.

«Спасибо за проведенные годы, котик! Гори ты в аду, а я лечу навстречу новой жизни».

Тут же звоню Хилл, но абонент недоступен.

Когда-нибудь ей все это вернется бумерангом, а может, и с легкой подачи кое-кого другого. Например, меня.

От досады сплевываю на пол. Трапп у самолета убран.

Возвращаюсь к машине.

— Демид Леонидович, мы можем отправить людей в погоню хоть завтра. Правда, в Америке у госпожи Хилл тоже имеются связи, будет сложно схватить ее, — Вальтер понимает без слов мою неудачу.

— Не до Хилл сейчас, — падаю на сиденье рядом с водительским. — Поехали в больницу к Юле…

…Гарпии в белых халатах к Полонской опять не пускают.

— Роды очень сложные, ждите в приемной! — бросает на ходу медсестра, удаляется.

Редко мне доводилось общаться с хамоватыми, неприветливыми женщинами. Здесь их в избытке.

Может, я рассуждаю предвзято, но такое ощущение, что доктора и те, кто рангом пониже, смотрят на меня враждебно. А я всего лишь поорал от нервов, когда привез Юлю. Что за злопамятность?

Отправляю Вальтера в магазин за гостинцами, чтобы уладить недоразумение.

Нарезаю круги по первому этажу больницы. Пока жду, за окошками успевает потемнеть и снова рассвести. Глаза режет от усталости и напряжения.

Но весь сон рушится, словно занавес, когда наконец-то появляется главврач.

— Как Юля, где она? — очень быстро шагаю к женщине.

Мне категорически не нравится тот взгляд, каким она смотрит. Отстраненный, безрадостный.

— Юлия Олеговна в послеродовой палате, — поджимая губы, цедит так, что я еле слышу.

— Можно ее увидеть?!

— Полонская спит.

— А ребенок, как моя дочь?

Женщина молчит, взгляд отводит. На ее лице бездушная маска, а мне кажется, что пол под ногами зашатался. Грудину щемит от предчувствия. Не так я представлял себе первую встречу после родов с Юлей и доченькой.

— Крепитесь, Демид Леонидович…

— Что ты такое говоришь?! Я не собираюсь крепиться!

— …К сожалению, ребеночек не выжил.

Ее слова — хладнокровные, как молоток — бьют в виски наотмашь. Глубоко в грудине разливается нестерпимый колючий жар, а жажда мести ослепляет глаза. Я злюсь на всех вокруг, на судьбу и бога, хоть и не верил в него никогда. Но больше всего — на самого себя.

Перестаю видеть врача, да и вообще все вокруг.

На автопилоте деревянно шагаю к лестнице.

Мне кричат в спину, что нельзя, а я слышу только эхо этих слов и болезненный стук в висках. Не помню как поднимаюсь на второй этаж.

Здесь длинный коридор и много одинаковых белых дверей. Но какое-то чутье, как невидимая но ощутимая нить, ведет прямиком к пятой по счету.

Я безошибочно нахожу за ней Юлю…

Она действительно в отключке. Бледное лицо, растрепанные темные волосы. Берёг ее, как хрустальный сосуд…

Подхожу к ней и сильно сжимаю боковину ее кровати, но боль в руках ничто в сравнении с тем, что я чувствую.

— Почему так случилось? — хриплым голосом спрашиваю подоспевшую докторицу.

— Кислорода не хватило, такое бывает… редко, но все же…

Чертова ведьма даже проявляет сострадание, легонько поглаживая меня по плечу.

Дергаю им.

— Надеюсь, нужные протоколы и заключения у вас имеются… — тихо, едва сдерживая ярость, спрашиваю и разворачиваюсь к ней всем телом. — И к масштабной проверке вы готовы.

— Я понимаю вашу скорбь, Демид Леонидович, — отвечает спокойно, а мне кажется — бездушно, — но лучше нам выйти.

Еще раз взглянув на Юлю, с трудом отпускаю боковину ее кровати и выхожу.

Я знал, что у близняшек проблемы с деторождением — так устроен их организм, но все-таки решил рискнуть. Так ждал свою крошечную дочь, имя чудесное ей придумал…

Очень тяжело…

В кабинете главного врача усаживаюсь на стул, изучаю приготовленные документы, а мысли только о Юле и нашем ребенке.

— Ирина Яковлевна, а есть шанс на то, чтобы Полонская смогла подарить мне наследника?

Ребенок был моей главной целью. Я считал, что должен обзавестись наследниками, чтобы было кому в будущем передать все: бизнес, недвижимость… И только сейчас понял, что мне не хватало живого тепла, чтобы встречали, ждали любили меня, а не все, что у меня есть. Я хотел почувствовать, что такое семья, и это ощущение мне дала Юля…

— Вряд ли, — отвечает врач. — Отпустите Юлию с богом…

— Почему это? — вскидываюсь от этого предложения и подозрительно щурюсь — хотя это, скорее, потому что щиплет глаза от сухих слез. — Что она вам говорила?

— Эм… бормотала, что свободы хочет. А какой уж — известно только вам двоим…

Я действительно украл Юлю. Лишил права выбора, присвоил себе, заставил быть рядом… Любовь по принуждению. А теперь еще и смерть нашей дочери…

— …Ваши дела обязательно пойдут в гору, Демид Леонидович, скоро боль утихнет…

— Все дела будут у прокурора! — перебиваю зло от внезапного незнакомого до этого отчаяния. — Если я найду врачебную халатность…

Доктор пристально смотрит мне в глаза.

— Все мы переживаем взлеты и падения. О чем-то мечтаем. Наши истинные желания обязательно сбудутся, просто на это требуется больше времени и спокойствия. Прекратите бороться, отпустите ситуацию и ослабьте контроль, и тогда все, чего вы хотите, само придет к вам с легкостью и без лишних жертв.

Отпустить ситуацию…

Я еще никогда не делал этого — не ослаблял контроль. Не ждал, что ко мне придет само с легкостью. Никогда не приходило.