Алешка Поспелов тоже считал, что ему повезло несказанно. Такую страну он бы в другой раз никогда не увидел. Он, как ребенок, умиленно радовался каждому дню, тому, что был сыт, обут и одет, что много интересного мог уже вспомнить, что еще больше любопытного ожидало его впереди – за той скалой, на том берегу, за тем перевалом. Он был высок, круглощек, легок на ногу и сметлив. И он также знал, что ему повезло несказанно прибиться к таким дядькам, как унтер Орлов и Осип Изотов. Дядька Орлов учил его ставить ногу на склоне, на траве, на снегу, на мелких камнях, учил быстро заряжать ружье, а при случае и винтовку, показывал, как обустроиться на коротком ночном биваке, как беречь кожу на ступнях, на плечах, под мышками. А дядька Изотов обучал бить противника штыком, прикладом, ножом, рукой, коленом, камнем. Наука была болезненная, но Алексей верил, что очень и очень полезная. А уж после того как Орлов вывел их после несчастного сражения у реки Ах-Карах-чай, он вовсе прилепился к двум старослужащим, как банный лист к разогретому паром телу.

А Изотов негодовал. Все, что он видел вокруг и чувствовал, раздражало его безмерно. Жара, пыль, бестолковые офицеры, тупые, необученные солдаты, неприятель впереди, генералы сзади.

– Дурак я был, что послушал тебя, Орлов! Надо было в Тифлисе подождать, отсидеться. Дедушка[29]-то умен, из дворца своего не выходит, кувыркается себе под перинами с бабой!.. Ох, я бы тоже в такую войну поиграл! Эх, я бы этим персияночкам показал ружье свое настоящее. А не эту пукалку…

Алексей опять прыснул со смеху. Орлов толкнул его локтем и поворотился к Изотову.

– Потише, Осип! Неровен час, какой офицер услышит! Или из своих кто перенесет…

– Кто перенесет?!

Изотов с высоты своего почти двухсаженного роста гневно глянул вокруг себя, на свою шеренгу, на тех, кто шагал впереди и сзади.

– Узнаю, что донесли, удавлю как цыпленка!

Но запал его быстро выдохся, не выдержав жара полуденного солнца.

– А и донесут, так что с того, унтер?! Это молодому страшно, а я уже ходил по «зеленой улице»[30]. Два раза по пятьсот. Думаешь, шутки?

– Так не напрашивайся на третий, – спокойно ответил Орлов, не повышая голоса.

Он ценил в Изотове отчаянного солдата, доверял, как товарищу, но обращался с ним весьма осторожно.

– Абреки! – вдруг истошно крикнул Алешка, срывая с плеча ружье.

Орлов не глядя быстрым движением перехватил его руку.

– Тише, дурной! Откудова здесь абреки?

Между тем десяток всадников в папахах и бурках бежали рысью вдоль пехотной колонны.

– Ты, косопузый, так ничего и не понял? – обрушился Изотов на Алексея, втянувшего голову в плечи; Осип был даже рад, что есть рядом человек, на которого можно выплеснуть раздражение: – Если абрек к тебе подберется, то ты это никогда не узнаешь.

– А если вдруг и увидишь, то никому уже не расскажешь, – добавил Орлов.

Между тем Орлов всматривался в цепочку конных, уже перешедших на шаг. К переднему подбежал командир херсонцев подполковник Ромашин и пошел рядом, положив руку на гриву черного жеребца.

– Да это же… – начал Орлов и вдруг зашелся в радостном крике. – Это же Мадатов! Генерал Мадатов! Ура!

– Ура! – рявкнули нестройно шеренги херсонцев.

– Ура! – прокатилось дальше в колонну батальона грузинцев.

– Ура! Ура! – покривился Изотов. – А в кармане дыра. Что тот генерал, что этот. Он один, а персиян тучи.

– Да почему же один? – возразил повеселевший Орлов.

– Ну он, да еще ты… Раз, два и обчелся. Может, еще третий подтянется. Не хватит даже кулак собрать. Разве что кукиш. Точно: они на нас пушки, а мы им кукиш.

Алексей опять зашелся от смеха. Но на этот раз Орлов и не подумал его останавливать.

– А это ты правильно, Изотов, сказал. Они на нас тучей, а мы им – накось – выкуси! Слышите, ребята, – закричал он, оглядывая колонну. – Мы им!..

Валериан спрыгнул на землю и вошел в центр выстроенного полукаре пехоты. Подполковники Ромашин и Симонич шли рядом, чуть приотстав на шаг. Оба батальона выстроились рядом с дорогой, образовав незамкнутый квадрат.

Тысяча шестьсот гренадеров и мушкетеров. Десять орудий. С этими людьми он, генерал Мадатов, должен остановить армию Аббаса-Мирзы. Пятьдесят тысяч у персов, а сколько же у него? Два батальона здесь, батальон ширванцев должен привести полковник Греков. Четыре сотни казаков, три сотни грузинской милиции, что идут сейчас от Тифлиса…

Валериан громко и отчетливо поздоровался с солдатами и с удовольствием услышал, как слитно громыхнуло в ответ: «Здра!.. Ва!.. ство!..» Пошел вдоль шеренг, вглядываясь в усатые загорелые лица. Многих узнавал и приветствовал кивком. Одного старого знакомца потрепал по плечу:

– Здорово, Орлов! Наслышан я о твоих делах. Рад, что снова вместе воюем!

Старший унтер-офицер молчал, смотрел прямо перед собой и только больше разворачивал плечи. Валериан похлопал его по широкой груди, задев кончиками пальцев беленький крестик солдатского Георгия.

– Была бы моя власть, Орлов, я бы десяток таких повесил. Но ты же знаешь – больше одного не положено.

– Не за награды воюем, Ваше ство! – вдруг негромко, но очень четко произнес Орлов, на короткий миг скосив глаза на стоявшего перед ним генерала.

– Ого! – Валериан обернулся к сопровождавшим его офицерам. – Когда мы так все…

Сам того не зная, он повторил фразу Вельяминова и так же оборвал ее на середине.

«…Да, если бы мы так все, – думал Валериан, пройдя в конец построения и возвращаясь на центр. – А я погнался тогда за орденом. Тогда, у Дуная, под Батином. Два эскадрона повел против албанцев. Четыре сотни против пяти с лишним тысяч. Это что же получается: один у меня и десять у них… Сейчас чуть пострашнее. Но ведь и я не тот ротмистр Александрийского. Но и ставки уже другие…»

Он стал ровно, уперев каблуки в твердую потрескавшуюся землю, набрал воздуха и посмотрел на секунду вверх, где над головами, почти в зените, стоял тусклый диск солнца, расплывавшийся в полуденном мареве.

– Ребята! – крикнул Валериан, раскатывая привычно голос. – Мы идем встретить врага. Сколько его – не знаю. Далеко ли – не слышал. Да ведь нам-то какое дело. Как встретим – так и опрокинем. Как опрокинем, так и в землю вобьем. Нам же не привыкать. Мы же – кавказцы. Генерала Ермолова выучка: врага не считать, а бить!.. Знаю, знаю, что шагать тяжело, что животы подвело. Но – веселей, воины! Встретим персов, переколотим, а баранов у них и лепешек – от пуза! Тогда наедимся! Точно?!