– Может, она не успела? Все-таки второй этаж, от мужа и сына далеко. А яд мог начать действовать стремительно.

– Тут еще вот что, – произнес следователь, – в деле Анны Сергеевны имеются показания ее мужа. Он утверждал, что его жена не могла покончить с собой, и настаивал на версии убийства. В деле также имеется его заявление, где он ходатайствует о продолжении расследования. В этом ему было отказано. И тогда Щербаков, как мы знаем, обратился к услугам частного сыщика.

– И кого же он подозревал в убийстве своей жены?

– Никаких имен он не называл. И следствие какое-то время даже рассматривало версию о том, что убийца – это сам Щербаков.

– Против него были какие-то улики?

– Нет. Насколько я знаю, нет. Но мы несколько отвлеклись от нашей темы. Сейчас мы рассматриваем убийство Софьи Сергеевны. В том, что это именно убийство, сомнений нет. Все мы общались с пострадавшей незадолго до ее кончины, и все мы можем подтвердить, что никакой черной меланхолией или депрессий покойница не страдала.

– Напротив, она очень деятельно строила планы на будущее. Была очень довольна, что получила наконец-то доступ к своему наследству и может теперь в полной мере насладиться богатством.

– Умирать она не собиралась. Значит, ее убили. Розовое масло было отравлено. И отравлено вами.

И следователь повернулся к Светлане.

– Попрошу вас пройти со мной!

– Куда вы меня повезете? В тюрьму?

– Пока что вам предстоит визит в наше отделение.

После того как следователь увел задержанную, Любовь Яковлевна разыскала Женю.

– Покажешь мне ход, по которому ты вчера проник в зимний сад?

– Это надо на улицу выходить.

– Ничего.

– Мама не разрешит.

– Мы ей не скажем.

– А разве так можно?

– Под мою ответственность.

Вместе с ними увязались еще Полина с Шурочкой. Любовь Яковлевна не протестовала. Ей казалось, что лед между этими тремя детьми уже немножко подтаял. Еще чуть-чуть усилий, и они подружатся. Идти пришлось сначала по дороге, потом по полю вдоль забора, сложенного из массивных бетонных плит.

– Вчера тут было еще и сыро.

К счастью, земля была покрыта плотным слоем дерна, да еще с утра немного подморозило, так что идти было нетрудно. Лишь в одном месте, где на поле была лужа, Любовь Яковлевна заметила чьи-то следы. Не мужские, а детские или женские. Маленькие следы ботинок с острыми носами. Несмотря на свой миниатюрный размер, они необыкновенно глубоко отпечатались в грязи. Любовь Яковлевна поставила рядом свою ногу и убедилась, что ее стопа больше почти на три размера.

– Размер тридцать пятый тут прошел до нас, – прикинула она про себя. – Было это еще вчера, когда грязь была вязкой. И, судя по глубине отпечатков, дамочка весила не меньше ста килограммов.

– Ну и туша! – хихикнула Полина.

Они прошли вдоль западной стены забора почти до самого угла, и тут Женя остановился.

– Вот это место.

Любовь Яковлевна с удивлением посмотрела на стену, на которую он указывал.

– Где же тут вход?

– Надо отодвинуть одну панель. Вот эту. Крайнюю.

Крайняя к углу панель оказалась муляжом. Весила она всего ничего, и ее было очень просто отодвинуть в сторону.

– Дальше мы еще немножко пройдем и окажемся в доме.

Ход вел вдоль забора. Но что за диво? И с одной, и с другой стороны тоннель ограждали совершенно одинаковые стены. Любовь Яковлевна долго голову не ломала, быстро поняла, в чем тут секрет. Два забора стояли параллельно друг другу. Между ними имелся узкий и длинный тоннель шириной примерно в полметра. Достаточно, чтобы они могли пройти к дому, никем ни со стороны двора, ни со стороны поля не замеченными. От поля всю компанию закрывал один забор, от двора укрывал второй забор.

– Очередная затея господина Щербакова-старшего.

Женя шел впереди, показывая дорогу. За ним двигалась Шура. Потом Полина. Последней шла Любовь Яковлевна.

– Вот тут вход в дом, – сказал Женя. – Входите и по лестнице на второй этаж. Окажетесь в зимнем саду.

Любовь Яковлевна толкнула дверь.

– Дверь закрыта.

– Разве? – удивился Женя. – А вчера была открыта.

Он подергал дверь и повторил, что вчера все было иначе.

– Открытая дверь! Так ведь любой желающий может незаметно проникнуть в дом! – возмутилась Любовь Яковлевна.

– Только тот, кто знает секрет, как до этой двери добраться, – возразил Женя.

К их немалому разочарованию, попасть в дом отсюда им так и не удалось. Нужно было возвращаться назад.

– Разворачиваемся.

В обратный путь в прежнем порядке идти было невозможно. После разворота на сто восемьдесят градусов первой в цепочке оказалась учительница. За ней шагала Полина. Потом Шура. Замыкал цепочку Женя. Но стоило им пройти несколько шагов, как Любовь Яковлевна услышала какой-то шум, крик и, обернувшись, к своему ужасу, не увидела мальчика. Вместо него стояла серая стена. Откуда она тут взялась?

– Женя? Ты где?

– Я тут! – раздался хныкающий голос Жени. – Вытащите меня!

– Что случилось?

– Я не знаю! Это какая-то ловушка. Меня тут зажало!

Полина взвизгнула.

– Нас всех поймают! Надо бежать!

И принялась протискиваться мимо Любовь Яковлевны. Сделать это было не так-то просто, Любовь Яковлевна занимала почти все пространство узкого тоннеля. Оставшегося места было явно недостаточно, чтобы слишком крупная для своего возраста Полина сумела им воспользоваться.

– Подожди! Успокойся!

Но у Полины случился приступ паники. Да такой сильный, что вразумляющих слов она просто не слышала.

– Пустите! Я не хочу погибать!

И стала карабкаться прямо по Любови Яковлевне! Цепкая спортивная девчонка очень проворно забралась вверх. Учительница очнулась от ступора лишь после того, как ноги нахальной Полины оказались у ее подбородка.

– Что ты делаешь? – возмутилась она.

– Пустите! Я убегу!

Спрыгнула за спиной у своей учительницы и убежала! Только пятки засверкали! С Женей остались Любовь Яковлевна и Шура.

И мальчик совсем расклеился:

– Я боюсь! Тут тесно! Тут узко! Дышать нечем! Я задыхаюсь!

Голос у него был такой, словно он и впрямь задыхался. Любовь Яковлевна даже струхнула. А ну, как он там и впрямь задохнется? Представив себе разговор с матерью Жени, учительница слегка запаниковала. А вот Шура ничуть не растерялась. Она подпрыгнула, повисла на заборе, потом подтянулась и заглянула к Жене.