волосовских племен оказали решающее воздействие на культуру племен эпохи раннего металла Карелии, Северной Прибалтики и Финляндии. Здесь в первой половине II тысячелетия до н. э. начинают оформляться отдельные культурные группы, имеющие сходные черты, прежде всего, в керамике, с волосовской культурой. В их числе следует отметить: прибалтийскую культуру с «керамикой лучшего стиля», по мнению П.Н. Третьякова, испытавшей определенное воздействие западных волосовских племен[451]; поздненеолитические памятники Карелии с асбестовой керамикой, украшенной гребенчатым орнаментом и имеющей характерный «Г» образный загиб края внутрь[452]; стоянки Карельского перешейка типа Тарховской и Лахтинской, содержавшие керамику с растительной примесью и гребенчатым орнаментом[453]; памятники Южной Финляндии, входящие в Киукайсскую культуру и характеризующиеся керамикой с примесью растительных остатков[454].

Рассматривая развитие культуры местного населения Среднего Поволжья в начале эпохи раннего металла, нельзя обойти и судьбу поздненеолитических балахнинских племен. Имеющиеся материалы показывают, что расширение территории волосовских и близких им племен шло в первую очередь за счет экспансии ими областей, занятых племенами с ямочно-гребенчатой керамикой и в особенности племенами балахнинской культуры. На рубеже III–II тысячелетий до н. э. лишь в приустьевой части Оки (по левому берегу) мы наблюдаем сохранение небольшой группы позднейших балахнинских племен (рис. 33), культура которых испытала сильнейшее воздействие волосовской.

Однако в вопросе о культурной принадлежности и датировке этих памятников среди исследователей нет единого мнения. Если О.Н. Бадер в 30-е годы[455] и И.К. Цветкова[456] рассматривали их как памятники конечного этапа балахнинской культуры, то в последнее время О.Н. Бадером была выдвинута гипотеза[457], поддержанная М. Гимбутас[458] и В.П. Третьяковым[459], о том, что эти памятники оставлены во второй половине II тысячелетия до н. э. прикамскими (турбинскими) племенами, совершившими вторичное проникновение в Волго-Окское междуречье. Имеющиеся в настоящее время материалы не позволяют согласиться с этой точкой зрения.

В группу позднейших балахнинских памятников по существующим материалам можно отнести следующие известные памятники (рис. 33):

а) по левому берегу приустьевой части р. Оки — стоянки Гавриловка III[460], Гавриловка IV[461], Сейма I[462], Сейма II и Сейма IV, Желнино II[463], Володары III, Новая Щербиновка, Лисенки I, Лисенки III, Венец I, Венец II, Охлопково I, Кусторка II, Решетиха II, Плеханов Бор[464];

б) по прилегающим к устью р. Оки берегам р. Волги — стоянки Большое Козино I и IV[465], Выселки[466], Коринкинская, Бор Моховое. Возможно, в этом районе имелось еще несколько десятков поселений этого же типа, которые были уничтожены новыми застройками г. Горького. Во всяком случае еще в 1896 г. В.А. Городцов обнаружил четыре стоянки с подобной же керамикой на дюнах между деревнями Молитовской и Катьцы[467], а в 1905 г. обнаружил по крайней мере, еще две стоянки у Сормовской больницы[468]. Вероятно, некоторые из стоянок, обследованные по берегам Пырского озера[469], также входили в интересующую нас группу.

К сожалению, во всей этой группе нет ни одного полностью, или широко раскопанного памятника[470], но все же, анализируя все имеющиеся данные, можно выделить следующие общие сведения по настоящей группе.

Большинство стоянок занимает дюнные всхолмления края надлуговых террас (Гавриловка III, Большое Козино IV) или высоких пойм (Большое Козино I; Плеханов Бор), возвышающихся над современным уровнем водоемов не менее чем на 5–8 м и обычно не заливаемых в половодье. Но вместе с тем В.Ф. Черников в 1960 г. обнаружил несколько стоянок (Венец I, II, Кусторка II), которые, имея очень слабо выраженный слой, располагались — почти на современном уровне воды. Возможно, что эти поселки, так же, как и стоянка II у Пырского озера, являлись кратковременными стойбищами.

Во всех определенных случаях площади стоянок невелики — до 1200 кв. м. Незначительна и мощность слабо насыщенных культурных слоев. При крайне ограниченных раскопках каких-либо следов фундаментальных жилищ не обнаружено, кроме отдельных неглубоких ям и кострищных пятен, часть из которых рассматривалась в качестве остатков наземных кратковременных жилищ (Сейма I[471]; Большое Козино IV[472]).

Почти все исследователи, занимавшиеся изучением материалов отмеченных стоянок, пришли к мнению, что на некоторых из них как бы сосуществуют два типа керамики: фрагменты позднебалахнинских сосудов с примесью песка и шамота, и преимущественной ямочной орнаментацией типа рис. 34, 7, 8 и керамика более тонкостенная, изготовленная из глины с примесью органических остатков и орнаментированная резными и зубчатыми, редко ямчатыми узорами (рис. 42). Интересны наблюдения по соотношению на отдельных памятниках указанных групп керамики. Так, если на стоянках Гавриловка IV[473] и Выселки[474] керамика второй группы составляет лишь 10 %, то на стоянках Желнино и Плеханов Бор[475] она уже представлена половиной всей керамики, на стоянках I и IV Большое Козино вторая группа начинает преобладать (до 65 %)[476], на Гавриловке III абсолютно господствует (73 %)[477], а на стоянках типа Сейма I превращается — в единственный вид керамики[478]. Причем, по мере увеличения численности второй группы керамики, наблюдаются и определенные изменения в ее формах и орнаментации.

Рис. 42. Керамика позднейших балахнинских стоянок.

1, 2, 4 — Большое Козино IV; 3 — Гавриловка IV; 6 — Сейма I.

Для первых памятников (Гавриловка IV, Выселки, Желнино, Плеханов Бор) — сосуды второй группы по форме еще близки к сосудам первой группы — прямостенные или со слегка прикрытым горлом круглодонные горшки со слабо выраженной шейкой и преимущественно плоским или приостренным краем горла, но уже изготовленные из глины с органической примесью и изнутри обработанные штриховой зачисткой, а по внешней поверхности несущие разреженную орнаментацию, выполненную резными линиями, реже ямчатыми углублениями и еще реже отпечатками среднезубчатого штампа[479]. Интересно отметить, что на стоянке Плеханов Бор описанная керамика встречена совместно с ранневолосовской[480].

Во второй группе памятников (I и IV Большое Козино, Гавриловка III), где керамика с органической примесью является уже господствующей, среди последней появляются сосуды с уплощенным и иногда даже плоским дном[481], но преобладают круглодонные сосуды со слегка прикрытым (рис. 42, 4, 6; 34 % на III Гавриловке) или расширенным небольшим раструбом горлом (рис. 42, 1, 3; на Большом Козине IV — 28 %; на Гавриловке III — 52 %). Есть также сосуды чашевидной формы с открытым горлом (рис. 42, 2; на Большом Козине IV — 30 % и на Гавриловке III — 16 %). У большинства сосудов края горла имеют выраженный отгиб наружу (рис. 42, 1–3). Примерно 10–15 % сосудов лишены орнамента. У