Так что о покое можно только мечтать.

Хотя полтора дня, что Кэм провела в тишине, могли служить хоть каким-то подобием отдыха.

Она заперла дверь пока еще своего дома, отключила звонок. И спала. Около суток ей понадобилось, чтобы выспаться.

Не хотелось никого видеть, слышать. Никуда выходить. Еду привезла служба доставки. А больше Кэм пока ничего не требовалось.

Ее разбудила сигнализация. Сработали датчики присутствия.

Визор любезно предоставил изображение. Одна рыжая бестия стучала в дверь — поняла, что звонок не срабатывает.

Εе-то сюда зачем принесло? Как она вообще нашла Кэм?

— У меня же был доступ к анкетам участников, — хмыкнула Николетт, едва Кэм открыла дверь.

— Злоупотребление служебным положением, — буркнула хозяйка дома. — Ладно, проходи, — она взмахнула рукой, приглашая.

Придется побыть гостеприимной.

— Спиртного дома не держу, поэтому могу предложить восстановленный сок. Фрэшем, прости, тоже пока не обзавелась.

— Ничего, могу обойтись и просто водой, — заверила Никки.

Выглядела она значительно лучше — посвежела, повеселела. Румянец наконец-то вернулся, глаза заблестели — точно что-то задумала.

— В общем, располагайся, — Кэм кивнула на диван, а сама пошла привести себя немного в порядок. Как-то не ожидала гостей.

Когда Кэм вернулась, Никки уже удобно устроилась на диване и с показным безразличием смотрела на экран. Там мелькали кадры вчерашних событий в терминале космопорта.

Гостья повернулась к хозяйке и расплылась в солнечной улыбке:

— У тебя здесь мило.

— Вроде того.

Кэм не знала, как реагировать на Николетт, на ее слова, вообще на ее присутствие здесь. И ждала подвоха.

Наверное, ко всему привыкаешь. Даже к постоянному напряжению и постоянно натянутым нервам, что уже звенят. Но ведь можно хоть чуть-чуть покоя?!

Улыбка слетела с лица помощницы режиссера.

— Ты извини, что я без предупреждения. Точнее, я пыталась с тобой связаться, но ты оказалась вне зоны доступа. И вообще… Я понимаю твое желание сейчас спрятаться, но я испугалась, вдруг что случилось. Вот… И ещё я принесла тебе подарок.

Во время всего этого спича Кэм стояла рядом с диваном, на котором сидела гостья. Она смотрела сверху вниз и пыталась понять, что та имеет в виду.

Николетт подскочила, вернулась в прихожую и принесла оттуда коробку.

— Надеюсь, там мне бомба, — заметила Кэм, беря в свои руки протянутую коробку.

Внутри оказалась кастрюля, на крышке которой кокетливо был привязан красный бант — пышный, красивый.

У Кэм есть похожая — готовить в ней одно удовольствие. И стоило такое чудо тоже немало.

Растерянная хозяйка дома переводила удивленный взгляд с подарка на гостью.

— Спасибо. Но с чего вдруг?

— Такой подарок или именно подарок?

— В целом.

— Ты не бросила меня.

Ну она и выдумщица, эта Николетт. Кэм всего лишь проводила ее до медицинской эфки, а тут такая благодарность. Χотя и приятно, черт побери.

Видимо, мозги немного набекрень свернулись не только у Кэм после этой истории. Но каждый имеет право сходить с ума, как ему удобнее. Лишь бы другим не мешал.

— Я… мне… Спасибо! Хотя и не стоило вообще… В смысле чего там такого…

— Вот и чудненько, — кивнула Николетт. — Тем более обратно я не заберу. Да, не стоит меня обижать — я ещё на таблетках, реакция может и буйной оказаться. Побочные эффекты, все такое… — задумчиво протянула рыжеволосая, накручивая тугой локоң на палец.

— Шутишь.

— А как иначе? — горько улыбнулась Никки.

— Действительно.

Кэм поставила коробку на пол и присела рядом с гостьей.

Теперь они обė уставились на головизор. Транслировали видео с захватчиками. Видео, которое записывали камеры с линкора.

Хозяйка дома сквозь стиснутые зубы бросила команду на выключение звука. Адопт, как верная собака, задорно пиликнул сигналом: «Дзынь! Готово, хозяйка!»

А дальше две девушки пили сок и плакали. Рыдали, размазывали слезы, сопли. И взахлеб делились каждая своей историей.

Именно за этим и пришла Никки. Кому рассказать, что она пережила? Матери? Отцу? Чтоб расшатать нервы, посадить сердце близких людей? Бойфренду? Чтоб жалел или, ещё хуже, брезгливо отворачивался? А Кэм поймет. Она перенесла почти то же самое, она была там, она знает.

Кэм понимала, что ни Алину, ни Эйши, ни уж тем более родителям она не расскажет. А Никки… Никки можно. Она была там, она знает — убить ради собственной жизни, жизни своих товарищей, не так просто. Но и не сложно…

Она поймет.

Они понимали.

— Поесть-то у тебя что есть? — хрипло поинтересовалась Николетт, когда время откровений миновало.

— Должно было остаться, — пожала плечами Кэм. — Я заказывала, но мало что съела. А обновить кастрюлю пока тоже нечем.

— Успеем, — подмигнула Никки.

Да уж, теперь от этой рыжеволосой бестии Кэм не отстаенет. Слишком сильно они связаны. Почти что кровью…

Добраться до холодильника девушкам не дали. Адопт принял звонок.

Прочистив горло, Кэм ответила:

— Да.

— Это мы, открывай, Веснушка.

Никки фыркнула:

— Не могут долго без тебя.

На пороге стояли довольные Мэд и Αлекс. Последний усиленно жевал жвачку.

Картину портили только вспышки за их спинами. Благодаря хорошей звукоизоляции и нельзя было понять, что вокруг дома Кэм уже толпа репортеров.

Заметив за спиной Кэм помощницу режиссера, Алекс резко поменялся в лице.

— Это ты их привела? — вместо приветствия недовольңо поинтересовался Рой у Никки.

Кэм невольно встала между ними, прикрывая собой гостью.

Николетт выглядела растерянной, даже почти ошарашенной.

— Нет…

— Врешь, — сказал, как выплюнул, миллиардер.

— Кэм, слушай, у тебя тут случаем детектора правды нигде не завалялось, а? — раздраженно поинтересовалась журналистка. — В крайнем случае соберем. Не зря же тут столько умных людей собралось.

— Точно ты.

— А я ей верю. — Хозяйка дома сложила руки под грудью и свирепо уставилась на парней.

— Не знаю, как вы, а я жутко голодный. Поэтому пойду есть. Хотите — присоединяйтесь, — заявил Мэд и бесцеремонно отодвинул со своего пути Роя, потом обогнул Кэм и Никки и безошибочно выбрал направление — пошагал на кухню.