– Что, черт возьми, это такое?

Гамлет склонил голову, на которой красовалась розовая ковбойская шляпа.

– У меня дикое предположение, что это на вечеринку для будущей мамы.

– Что не так с людьми?

Я хмуро вернула ее на полку.

– Нам надо взять это, – объявил Гамлет, подняв пиньяту в виде Губки Боба.

– Каким образом ты связываешь Губку Боба Квадратные Штаны и Роуз? Мне очень любопытно.

Он пожал плечами.

– Никак. Именно поэтому и забавно.

Я засмеялась.

– Вообще, это хорошая идея, только пиньята не для кладбища.

Мы направлялись на «Голливуд навсегда», старое кладбище, где были похоронены кинозвезды золотого века, такие как Джуди Гарленд. Каждое лето там показывали фильмы, и их девиз гласил: «Наблюдай за звездами под и НАД звездами». Довольно странно, но захватывающе. Гамлет ни разу там не был, как и Роуз, и мне хотелось разделить с ними этот момент. Вот что значит иметь друзей – все, что тебе нравится, можно открыть заново.

И меня снова окатило волной вины за то, что не пригласила Феликса и Патрика. Обычно мы вместе ходили на «Голливуд навсегда». Но я понимала, что нам будет неловко, и не хотела волноваться, поладят ли они. Становилось все сложнее разрываться между двумя компаниями. Гамлет ничего не говорил, но, уверена, задавался вопросом, почему же я до сих пор их не познакомила. А когда я рассказала Патрику и Феликсу, что встречаюсь с ним, они не восприняли это всерьез («Быть или не быть, вот в чем вопрос») и решили, что я слишком много работаю.

После долларового магазина мы купили в продуктовом торт и несколько сэндвичей. Самой лучшей частью в кинопоказах на кладбище было то, что можно было раньше прийти, занять место и устроить пикник. Гамлет не знал, что я иду туда с парнем в шестой раз. С шестым по счету парнем. И когда он решил включить в машине какую-то старомодную поп-музыку, я поразилась, насколько он отличался от других. Но при этом мне было плевать на его плохой музыкальный вкус. Он казался смелым и уверенным в том, что ему нравилось, и никого не осуждал.

Он постукивал руками по рулю и подпевал.

– Гамлет.

– Да? – Не отрывая взгляда от дороги, он провел рукой по моей шее к волосам.

Видите? В одну секунду Гамлет подпевает какой-то старомодной поп-песне, а в следующую – делает что-то сексуальное, и это мне нравится. Мне. Только мне.

Не успела я по-настоящему насладиться моментом, как завибрировал телефон. Сообщение. Я поерзала, чтобы Гамлет отпустил шею. Он взглянул на меня с вопросительной улыбкой. Я улыбнулась в ответ, тогда он перевел взгляд на дорогу и продолжил петь.

Пришло сообщение от мамы.

Ты только посмотри на отель,

где мы остановимся в Тулуме!

После этого шла ссылка на сайт отеля. Я пролистала фотографии и застонала.

– Что? – спросил Гамлет.

Я подняла телефон, но он, конечно же, продолжил смотреть на дорогу.

– Мама только что отправила ссылку на отель в Тулуме. Он обалденный.

– В Тулуме?

– Ой! Я в следующем месяце увижусь с мамой!

Он сделал музыку потише.

– Круто. Наверное, будет весело.

Гамлет знал все подробности о моих родителях, и я, хоть он ничего не говорил, понимала его равнодушное отношение к моей маме, преданность папе и все такое. Это одновременно раздражало и импонировало.

– Я планирую вылететь пораньше, чтобы вернуться к соревнованию среди фургонов. Это станет лучшим вознаграждением за работу летом в «КоБре».

Мы свернули на парковку и проехали мимо выстроившейся на тротуаре очереди на фильм. Гамлет потянулся на въезде за купоном.

– Думаешь, папа тебя отпустит, ведь наказание у вас на целое лето?

Я отправила маме сообщение со смайликом с сердечками вместо глаз и убрала телефон в карман.

– Я в этом совершенно не сомневаюсь. Папа всегда поддается.

Гамлет улыбнулся.

– А ты всегда найдешь выход.

Сердце забилось в груди, и я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.

Солнце начало заходить, окрасив небо в бледно-лавандовый и розовый, что казалось специфичным для жаркого дня в Лос-Анджелесе – как будто солнце было настолько безжалостным, что даже небу требовалась минутка, чтобы отдохнуть. Теперь закат явно тянул время, позволяя светло-голубой палитре лениво исчезать под плотным одеялом вездесущего смога, приобретая пастельные тона.

Там мы встретили Роуз – изящный силуэт, ожидавший нас в начале очереди и сжимавший садовый стул.

– Ну наконец-то! – воскликнула она, увидев нас. – Я чуть не пошла на убийство, чтобы удержать это место. – Ее взгляд упал на компанию мужчин за спиной. – Как думаете, они разозлятся, если вы встанете в очередь?

Я оценила их менее чем за полсекунды. Не угроза.

– Нас всего двое, и ты занимала очередь. Мы не втискиваемся внаглую. – Я повысила голос, бросая вызов очкарикам в коротких шортах. Они промолчали. Иногда подростки чертовски пугали хипстеров. Как будто в присутствии молодых вскрывалось их слабое понимание «крутости».

Гамлет спешно встал в очередь и крепко обнял Роуз.

– С днем рождения!

Она робко улыбнулась.

– Спасибо. Простите, что испортила ваше свидание.

Мы запротестовали, фыркая и размахивая руками – вышло немного преувеличенно.

– Я понятия не имела, что ты придешь сюда за час, чтобы занять место в очереди, – подшутила я, чтобы замаскировать чувство вины.

– Ты думала, я смогу расслабиться, зная про принцип «кто успел, тот и съел»? – измученно спросила Роуз. – Лучше бы я пришла сюда вчера, чтобы не задаваться вопросом, удастся ли найти хорошее место!

Я положила руку на ее плечо и ответила:

– Мне жаль, что у тебя такая жизнь. – И подняла огромный пакет. – Несмотря на это, у нас есть для тебя вкусняшки. Радуйся.

Ее глаза загорелись.

– Не стоило! Моя семья уже устроила гулянку в честь дня рождения.

– Что за гулянка? Американцы так серьезно относятся к подобным праздникам, – произнес Гамлет и потянулся к моей руке. Инстинктивно и легко. У ворот произошло какое-то движение, и Роуз, вытянув шею, посмотрела туда, а потом ответила:

– О, мы поели блинчиков в моем любимом кафе, а потом мама повела меня по магазинам. Затем мы вернулись домой, чтобы… – Она на секунду замолкла. – Чтобы посмотреть фильм про Роуз.

Я перестала жевать жвачку.

– Что? Что за фильм про Роуз?