Бутылку самогона, купленную накануне у бабы Груни, Веня сунул в бумажный пакет. Соседка опера с первого этажа гнала не особо качественный продукт, однако местные алкаши захаживали к ней регулярно и порой отдавали последние гроши. В том, что без бутылки на такое дело никак, Костин нисколько не сомневался.

На Садовую он добрался спустя полчаса, благо уже ходили первые трамваи. Веня добрался до места и осмотрел двор. К его величайшей радости, двор сейчас был совершенно пуст. Лишь две облезлые кошки устроились возле скамейки и с безразличным видом поглядывали на пришлого человека.

В очередной раз убедившись в том, что поблизости нет посторонних глаз, старший лейтенант вошел в ближайший подъезд. Он поднялся по лестнице и выбрался на крышу. Подойти к самому краю Веня не решился, уселся на вентиляционную трубу возле чердачного окна и стал издали наблюдать за тем, что творилось внизу.

Вид, открывшийся с высоты, был весьма противоречив. С одной стороны глазу открывался златоглавый Троицкий собор, возвышавшийся над кремлем, с другой простирались пустырь и унылые многоквартирные дома, часть из которых все еще не была отремонтирована после бомбежек. Солнце показалось из-за горизонта и сразу стало припекать.

Примерно в шесть тридцать во дворе появились первые люди. Женщина с ребенком вышла из подъезда дома, расположенного напротив, потом из другого показался мужчина в шляпе. После этого жильцы пошли косяком. У всех были свои дела.

Дворник Митрич, о котором вчера разузнал Веня, пока не появлялся.

Люди сновали туда-сюда. От жары у Костина немного закружилась голова, и его потянуло в сон.

На соседнюю крышу села стайка голубей. Две серые вороны спустились к мусорным бачкам и приступили к трапезе.

Юлия появилась внезапно, и Веня едва не упал со своей трубы. Он видел, как девушка с пакетом в руках подходит к мусорным бачкам, пересилил свой страх высоты и приблизился к самому краю крыши. Юля расстелила газету и вывалила на нее содержимое пакета.

Рассмотреть, чем маленькая циркачка сегодня решила угостить своих кошек, было довольно непросто. Расстояние до мусорки составляло никак не меньше пятидесяти метров, но самое главное от Вени не скрылось. В руках у Юлии не было бутылки с молоком, которую так ожидал увидеть опер.

Неужели придется все начинать заново и сидеть на крыше еще раз?

Веня сжимал кулаки, вытирал вспотевший лоб и неистово тер подбородок.

Юля нагнулась, погладила одну из кошек и хотела было уйти, но тут на первом этаже дома номер восемь открылось окно, и в проеме появилась женщина в цветастом халате.

– Когда уезжаете-то? – спросила она.

– На следующей неделе, – ответила Юля.

– Надолго?

– Месяца на три, короче, до самого конца лета.

– Ох! Завидую я вам! А кошек-то своих на кого оставляешь? Они же теперь орать будут от того, что их больше кормить некому.

Юля рассмеялась, развела руками и сказала:

– Так я думала, что вы, тетя Сима, меня замените. Подкармливайте уж моих питомцев, пока меня не будет. Хотите, я вам денег дам на молоко и все-такое прочее?

Женщина ухмыльнулась и замахала руками.

– Не смеши уж меня! Езжай на свои гастроли и не беспокойся ни о чем. Животинки твои не пропадут. Буду их вместо тебя подкармливать, раз уж такое дело. Мне же не впервой. На вот, кстати, у меня тут полбутылки прокисло. Вылей своим кошкам.

Веня дернулся вперед и едва не слетел с крыши. Женщина с первого этажа протянула Юле молочную бутылку. Девушка ловко перепрыгнула через ограждение и забрала ее у соседки. После этого Юлия вернулась к мусорным бачкам, вылила в миску скисшее молоко и поставила рядом пустую посуду. Сердце старшего лейтенанта бешено трепетало.

Когда Юлия Коро зашла в свой подъезд, Веня спустился на чердак и опрометью сбежал по лестнице. Он вылетел из подъезда, бросился к бачкам, но увидел, что опоздал. Рядом с мусоркой стоял приземистый мужик. Он опирался на метлу, а в другой руке держал заветную бутылку, оставленную Юлей.

Старший лейтенант похвалил себя за предусмотрительность, на ходу вытащил из пакета заранее купленный самогон, сорвал зубами пробку и сделал пару глотков. Он поморщился, выдохнул, его глаза заслезились. Веня убедился в том, что дворник смотрит в другую сторону, схватил пригоршню земли и размазал ее сначала по штанам и водолазке, а потом и по лицу. Костин подошел к пролетарию, дохнул ему в лицо запахом только что выпитого самогона.

– Ты, что ли, Митрич будешь? – с трудом прохрипел он и громко икнул.

Опер увидел, что дворник не поморщился, а даже наоборот, жадно втянул ноздрями воздух. Парень внутренне ликовал.

– Я-то Митрич. А ты чего это?.. – Дворник замер на полуслове.

Его взгляд был обращен на бутылку с мутной жидкостью, которую Веня накануне приобрел у бабы Груни.

Костин поднес к губам свою посудину, глотнул из нее, вытер губы рукавом и кое-как пролепетал:

– Мне говорили, что вам еще один дворник нужен. А я как раз работу ищу. Не поможешь?

– Отчего же не помочь хорошему человеку. Я тебя, сынок, могу с начальником нашей жилконторы свести, только не сейчас.

– Это еще почему?

– Так от тебя же несет, а наш главный очень уж не любит пьющих. – Митрич указал на бутылку с самогоном.

Видя, как его собеседник едва ли не захлебывается слюной, Веня причмокнул губами и сказал:

– Ладно. Тогда как только протрезвею. – Он качнулся и ухватил Митрича за рукав. – Ты это, слышь, дядя, мне бы, короче, соснуть чуток. А то что-то меня совсем штормит, твою дивизию!

Митрич оживился:

– Так пошли ко мне в дворницкую, у меня там топчан стоит и курево имеется, заявил он.

– Курево? Это очень даже хорошо. Только ты не забудь, что к начальнику меня сводить обещал. А то!.. – Веня погрозил дворнику пальцем.

– Пошли-пошли. Не забуду! – Митрич подхватил шатающегося парня под руки и потащил в сторону домика с шиферной крышей, приткнувшегося к пятиэтажке. Пока они шли, Митрич не отрываясь смотрел на Венину бутылку. Сам же опер с такой же жадностью косился на другую, молочную, которую нес в руке дворник.

Когда они вошли в сторожку, Костин ощутил запах крепкого самосада, пота и рвотных масс. Его едва не вывернуло, но он сдержался.

– Выпить хочешь? – спросил Веня, опускаясь на топчан, покрытый байковым армейским одеялом.

Митрич только этого и ждал. Он поставил молочную бутылку под стол, схватил поллитровку, принесенную парнем, тут же отыскал алюминиевую кружку, наполнил ее на две трети и мигом опустошил. Дворник крякнул, занюхал выпивку рукавом и оскалился щербатой улыбкой.

– Ты, паренек, располагайся, – сказал он. – Чувствуй себя как дома. А мне работать пора.