И если до сих пор они продирались сквозь ад, то теперь этобыл ад, возведенный в энную степень. Разрывы следовали один за другим, непрекращаясь ни на секунду, семитонную машину бросало из стороны в сторону, какбумажный самолетик в порывах ветра. И вообще создавалось полное впечатление,что они угодили в исполинский барабан для измельчения щебня – грохот стоялтакой, что аж зубы сводило... Счастье еще, что зенитчики пока не пристрелялись,да и Котляревский, выгнав все посторонние мысли из башки, слившись с машинойвоедино, превратившись в элемент ее управления, всячески старался сбить имприцел – резко и беспорядочно менял курс, скорость, высоту, однако осколкиснарядов то и дело ширкали по обшивке – пока не пробивая, но ведь это вопросвремени... Долго так, конечно, продолжаться не могло. А когда на них выйдутистребители – амба настанет полная и бесповоротная...

Им помогла опять же случайность. Ну и еще реакция Спартака,наверное. Несколько снарядов рванули под ними практически одновременно и потомукак-то особенно гадко, и на мгновение бомбардировщик оказался скрыт дымовойзавесой. Лучи прожекторов потеряли цель – и Спартак, вряд ли соображая, чтоделает, движимый не разумом, а инстинктом, неожиданно для самого себя бросилсамолет вправо и вниз, выжимая все что только возможно из неповоротливоймашины.

Он уходил прочь из зоны обстрела, забирая в сторону от курсана север и постепенно увеличивая высоту – ничего, потом разберемся, сейчасглавное – выбраться.

И они, как это ни удивительно, выбрались.

Прожектора суматошно кромсали небо, тщась отыскатьпотерянную мишень, но шарили они совсем не там, где, упорно карабкаясь ввысь,шел на пределе скорости «ДБ-3». И через несколько минут раскатистый гулканонады остался позади.

Спартак непослушными пальцами рванул ворот комбинезона,шумно перевел дух и только сейчас понял, что вспотел буквально до костей, хотявряд ли взрывы согрели морозный воздух в кабине. Осмотрел приборы. Как будтовсе нормально, моторы работают исправно, топливо и масло в ночь за бортом невытекают, машина рулей слушается, вот только ледяным ветерком откуда-то тянет –не иначе, пробоину все-таки самолет получил...

Неужели проскочили?

– Ну что, аттракцион закончен. Экипаж?

– Стрелок-радист в ажуре, – последовал ответ. –Даже пострелять не пришлось.

А дальше – тишина в наушниках.

Спартак остолбенел.

– Штурман...

Молчание.

– Беркович, отвечай!!!

Молчание.

Одним движением Котляревский расстегнул ремни, привстал,насколько позволял шнур шлемофона, заглянул в штурманский отсек...

Так...

Беркович лежал на спине на полу перед креслом, и искрящаясяот инея лужица крови растекалась вокруг его головы. Лицо его было бело-голубым,глаза бессмысленно таращились в потолок, и ветер из разбитого окна трепалвыбившиеся из-под шлема волосы.

Так-так-так...

Несколько секунд Спартак тупо смотрел на тело и никак не могсообразить, почему штурман, пусть и мертвый, не пристегнут в кресле ремнями.Потом тряхнул головой, собираясь с мыслями, сел на место. И сообщил повнутренней связи:

– Беркович убит.

Черкесов присвистнул.

– И это еще не все новости, – продолжал Спартак. –Тебе как: сначала плохую или очень плохую?

– Давай просто плохую.

– Топлива до Эзеля не хватит.

– Ага... А какая очень плохая?

– Я понятия не имею, где мы находимся.

– Это в каком, пардон, смысле?

Спартак почувствовал глухое и, признаться, неоправданноераздражение.

– Мы уходили от зениток, помнишь? – терпеливо объяснилон. – На компас я, как ты понимаешь, не смотрел. Забрались далеко квостоку. И чешем теперь неизвестно где и пес знает куда.

– А! Тогда все ясно. А то я уж думал, – безмятежносообщил стрелок-радист, – что ты имеешь в виду – мы находимся глубоков заднице.

Губы Котляревского против воли расползлись в улыбке. Нет,что ни говори, но каким бы раздолбаем ни был Черкесов, а нравился он Спартакувсе больше и больше.

– Ну, ежели откровенно, то примерно это я и имел ввиду, – сказал Котляревский.

– А я вот знаю, где мы, – сказал стрелок-радист. –Мы не на твоей Венере с буржуями в обнимку, а все еще на Земле. Более того: вЕвропе, а не в Америке. И в целом самолете. Что тебе еще надо?

– Ты радиограмму передал, болтун, что отбомбилисьуспешно? – сурово спросил Спартак.

– А то. Как только бомбы ушли.

– А приказ какой был?

– Радировать, когда выйдем к морю.

– И что? Приказы нарушаешь?

– Ну и где твое море? То-то. И потом: если б нас зениткисбили, откуда бы наши узнали, что задание выполнено?

Нет, раздолбай – он раздолбай и есть.

На самом деле все действительно было пока не так уж плохо.Сейчас два пятнадцать. В августе ночи на этих широтах еще короткие, дотянуть дорассвета топлива хватит, а там привяжемся к местности, благо в планшете имеетсякарта, выработаем план... Если, конечно, не нарвемся на неприятности.

И на неприятности они, конечно, нарвались.

* * *

Спустя часа полтора безмятежного полета в совершеннонеизвестном направлении в шлемофоне раздался абсолютно спокойный голосЧеркесова:

– Эге, а у нас гости.

– Интересно, и почему это я не удивлен, – проворчал вответ Котляревский. – Наконец-то пожаловали... Сколько, где?

– Пока наблюдаю две машины, кто конкретно – хрен поймет, неразобрать... Да истребители, кто же еще? Слева, примерно на восемьчасов, – стрелок-радист помолчал и добавил: – А здесь будут минут черезпятнадцать...

Это он вроде как пошутил, скотина. Там «восемь часов» –здесь пятнадцать минут.

Спартак мельком глянул в левый иллюминатор, но ни черта,разумеется, не увидел. Темнота и темнота кругом. Хотя...

Там, внизу, на земле, еще была ночь, мирно дрыхли простыеобыватели, несли ночную службу люди военные – свои и вражеские, тускло блестеликакие-то огоньки. Но небо на востоке уже серело, сигнализируя о заступлении навахту нового дня, еще полчасика, и удалось бы, наверное, худо-бедноопределиться, в какие дебри их занесло, и принять грамотное решение...

Однако не было у них и четверти часа. Небо, серое навостоке, во всех прочих направлениях было фиолетово-черным и, главное,предательски чистым. Лишь по правому борту, километрах в пятидесяти от машины изначительно ниже, неподвижно зависла в воздухе причудливо изогнутая,исполинская гряда кучевых облаков, в нескольких местах просвечиваемая навылетвосходящим солнцем. Нуте-с, товарищ Чкалов, и что будем делать? Единственноерешение – уходить туда, спрятаться в этих поднебесных кустах, пока ненакрыли, там не достанут. Однако – Спартак скоренько представил себе карту имысленно прочертил маршрут, прикинув, на сколько они отклонились от курса послезенитного обстрела и сколько с того момента прошло времени, – однако повсему получалось, что сейчас они где-то в районе германо-польской границы, и маневрс уходом вправо занесет их глыбенько на территорию Польши. Которая вряд ливстретит своего заблудшего отпрыска с распростертыми объятиями. Скорее уждружными прицельными залпами бойцов из Армии Крайовой она Спартака встретит...