Створки поворотно — распашной двери, словно в подтверждение его мыслей, неслышно разъехались в стороны, впуская своего жильца в холл, как в старую жизнь. Привычный запах освежителя воздуха после утренней уборки еще не выветрился. В холле пахло морской свежестью и лесом. В кадках росли пальмы. За две недели ничего не успело измениться.

Она будет жить как жила. У нее своя жизнь, работа, какой — то непонятный больной, который захотел вдруг жить потому, что…И еще «без пяти минут профессор», простой и всем доступный, потому, что он всегда такой…И фамилия у него почти народная. Степанков, что — ли? Вот он будет звонить ей по — вечерам, спрашивать о жизни и делах. И она, смеясь, станет рассказывать ему о жизни и делах. Зачем он думает о ней? Да потому, что не может иначе. А как может?

— С возвращением, Пал Палыч! Почту заберете сейчас или спуститесь попозже? Как отдохнули? Оно и понятно, что отдыхать приятнее, чем работать.

Словоохотливая консьержка задавала вопросы и тут же сама отвечала на них. Да и чего ждать ответа, когда и так понятно — отдых есть отдых. Но видя, что Стрельников не расположен к общению, положила на столешницу большой сверток газет.

— Когда вы только успеваете читать? Все пишут да пишут. А толкового, так и нет ничего. Вот еще рекламу вам принесли. Если не надо, то оставлю себе. Знаете, там такие…

— Маргарита Степановна, оставьте всю почту.

Ему было совсем не интересно, что привлекло немолодую женщину в рекламных буклетах, так же, как не интересны просроченные новости в газетах.

— Пал Палыч, вас утром какой — то мужчина спрашивал. Сказал, что ваш старый друг. Проездом в Москве.

Никакого друга, что бы вот так без предупреждения, мог зайти к нему, Стрельников не мог припомнить. Говоров, что — ли?

— Маргарита Степановна, я оставлю у вас пакет. Он быстро переложил с сумки ноутбук и сверток бумаг, в глубине которых хранилась бесценная флэшка.

Зачем он это сделал, Стрельников не мог объяснить. Забытая тревога смутно ожила в душе. Не изменяя привычке, не вызывая лифт, быстрым спортивным шагом он направился к лестнице.

Страх, давно вытесненный с сознания, ожил и застрял в глазах. Правильно ты все сделал. Ты же лучше других знаешь, как бывает. И не понаслышке. Тебе это надо? Страх засмеялся в душе сухеньким смешком. Стрельников остановился, опустивши на ступеньку сумку. Может махнуть на все рукой и вернуться? Ну — ну, попробуй. Страх цепко сжал горло. Стрельников опустился на ступеньку рядом с сумкой.

С будущей женой Павел познакомился на последнем курсе института. Женским вниманием он никогда не был обделен. Кроме внешности и ума, было в нем что — то еще, что дано уловить только женщине — надежность и любовь к жизни, без угрюмости и мелочности. Но в силу своей натуры, к девушкам Стрельников относился ровно, дружески, до тех пор, пока не встретил Ее.

Он шел с библиотеки, когда внимание привлекла плачущая возле окна девушка. В тот день в Ирины случилось вселенское горе — она умудрилась потерять только что полученный загранпаспорт, а скорее всего его просто вытащили с сумки в метро. Но горе от этого меньшим не становилось, ибо зимняя поездка на курорт полетела в тартары. Узнав причину горьких слез, он предложил девушке пойти в кино. Гулять по городу с заплаканным лицом не лучший выход. Но потом, толи фильм оказался скучным, толи предчувствие чего — то большого и светлого заставило их уйти с кинотеатра, так и не досмотрев фильм. Проводив девушку до дома, уже прощаясь, у Стрельникова впервые замерло сердце от непонятного ощущения. Ему вдруг захотелось оберегать и заботиться о ней всю жизнь.

От этой встречи, в один момент, изменилась не только жизнь Стрельникова, но и сам Павел!

Курсовые и зачеты ушли на задний план, ни о каком переезде в Севастополь в новую необжитую квартиру, купленную для него родителями, не было и речи. Даже на научную конференцию с докладом «Математический анализ и математическая составляющая планирования», к которой столько готовился, Павел непростительно опоздал, автоматически выбыв из списка докладчиков.

Склонность к математике у Стрельникова, появилась в школе. Отцу, кадровому военному, хотелось, что бы сын был достойным продолжателем зарождающейся традиции, но не случилось. Сколько не приносил Павел Григорьевич книжек об армейских буднях, надеясь, пробудить в сына интерес к армии, но Павла по — настоящему интересовала только математика. И пока старший Стрельников служил в Ленинграде, Павел занимался в математическом центре во дворце пионеров. Даже успел завоевать несколько наград на математических олимпиадах. Кто знает, возможно, именно ему удалось бы найти доказательства гипотезы Пуанкаре, тем самым решить одну из семи математических задач ушедшего тысячелетия, если б не частые переезды отца.

Поэтому, ничего удивительного не было в том, что Павел без труда поступил в МЭСИ, выбрав специальность «Математические методы в экономике», о чем никогда не жалел.

За месяц до окончания института сыграли свадьбу. Со стороны жениха была только Софья Павловна. Начало вывода войск с Европы, где нес остаток службы полковник Стрельников, совпало с торжеством сына.

Первая даже не трещина, а скорее трещинка, в семейной жизни появилась, как ни странно, на следующий день после свадьбы. Ирина, привыкшая к обеспеченной и комфортной жизни, настаивала на совместном проживании с родителями. Конечно, квартира, которую он снял, ни в какое сравнение не шла с пятикомнатной в Дмитровском проезде. Он уехал один. Ирина приехала через несколько дней. Страсть разгорелась сильнее обычного. Обида прошла. Да и не мог он обижаться на женщину, которую боготворил.

Масло, как говориться, в огонь постоянно подливала теща. От будущего зятя родители Ирины были не в восторге с первого знакомства и с опрометчивым решением единственной дочери мириться не хотели. Ведь так хорошо все складывалось. Игорь Масленников, импозантный молодой человек, старше Ирины лет на десять, способный обеспечить безбедную семейную жизнь, как нельзя лучше подходил на роль зятя. Но своенравная и упрямая Ирина, отбросив доводы родителей, выбрала Стрельникова.

Семейная жизнь потихоньку налаживалась. Единственное, чего остро не хватало Стрельникову — ребенка. Орущего беспомощного комочка.

— Дети, это хорошо. Что за семья без детей? — вздыхала теща, в очередной раз подчеркивая несостоятельность зятя, — Только родить дело не хитрое. А куда привезете ребенка с роддома? На съемную квартиру? Павел, неужели ты думаешь прокормить семью на свои копейки? Сколько памперсы стоят, ты в курсе?

Он был в курсе всего. Он помнил все неудобства кочевого детства. Но, тем не менее, выжил, вырос, состоялся. А Москва это не военный гарнизон, временами без света и тепла.

— Вадим Петрович мог ведь пристроить на хорошую работу. Пусть не по специальности, зато зарплата пристойная. Сам посуди, сколько однокурсников работает по специальности? Если б не твое упрямство, Павел.

Лидия Дмитриевна не могла взять в толк, как Павел мог отказался от должности торгового представителя. Но не мог он объяснить, что торговля это не его. Не сможет он там работать ни за какие деньги. Это должно быть в крови, торговлю надо чувствовать, а у него другое призвание, пусть не такое доходное и денежное, но по — другому он не мог. И пусть эта торговля даже на самом, что ни есть верху — в министерстве, но не его это все…И точка. С этой точкой легко мирилась только Софья.