Забираю свою руку, чтобы ему не мешать. Этот допотопный рычаг передач меня пугает. Как и вся его машина. По ощущениям она совершенно неуправляемая.

Город после дождя бликует огнями фонарей. И он пустой. Ни машин. Ни людей.

Да уж. Просто центр мира.

Достаю из кармана толстовки телефон, собираясь состряпать для бабули какую-нибудь ложь.

Подумав, спрашиваю:

— Ты оставишь меня на ночь себе? Или… домой вернёшь? Бабуля волнуется...

— Сегодня ты со мной.

— Замечательно… — бормочу себе под нос.

Покусав губы, печатаю совершенно нелепое сообщение, в которое сама бы никогда не поверила:

“Сегодня переночую у подруги.”

Я надеюсь, она не станет звонить родителям.

Проехав мимо набережной и городского фонтана, удаляемся от центра в том направлении, в котором я никогда в жизни не бывала. Судя по светящимся высоткам, это какой-то новый район. Широкие дворы, большие парковки, вид на реку и хвойный лес.

Это точно город моего детства?

Въехав во двор дома с огороженной территорией, Федя паркуется, ориентируясь на камеры заднего вида. Заглушив мотор, быстро выходит из машины, захватив свою куртку и бросив мне:

— Не двигайся.

Я и не спешила. Я, кажется, немного задремала.

Он оббегает капот и открывает мою дверь, осторожно придержав её так, чтобы она не саданула по крылу соседней машины. Если бы её открывала я, так бы и случилось, потому что у этого “доджа” двери огромные. Видимо, Федя тоже в этом не сомневался.

— Ты такой джентльмен, Немцев, — закатываю глаза, когда протягивает мне руку.

Игнорирую, выбираясь из машины самостоятельно. Надеваю на голову капюшон и прячу ладони в карманах толстовки.

Оценив мой бойкот, почёсывает языком зубы и набрасывает на мои плечи свою куртку.

— Весь для тебя, — говорит над моей головой. — Руку давай.

Смотрю на него раздражающе долго. Упрямо глядит на меня в ответ, плотно сжав губы.

— Куда нам? — интересуюсь, обойдя его по дуге.

Слышу глубокий вдох за спиной. Обхватив рукой мои плечи, прижимает к своему боку и тащит в сторону подъезда. В лифте он выбирает последний — шестнадцатый — этаж.

Прижавшись спиной к стене, смотрю в потолок.

Сделав шаг ко мне, упирается ладонью в стену над моей головой и наматывает на палец завязки от моей толстовки. Наматывает, глядя на меня с непередаваемой наигранной печалью, как какой-то побитый жизнью щенок. Щенок с очень хорошими актёрскими способностями. Тянет на себя завязки, осторожно склоняя ко мне голову.

Вместо того, чтобы настучать по ней, улыбаюсь и сдаюсь.

С тихим стоном упираюсь лбом ему в грудь.

Сгребает меня в охапку и кладет подбородок на мою макушку. Целует её, заставляя меня жмуриться от опьяняющего счастья.

— Мы едем к тебе домой? — спрашиваю ворчливо, обнимая его за талию.

— Почти, — отвечает устало.

Я даже не злюсь на этот однобокий ответ. Видимо, придется мне к этой черте его характера привыкнуть и забить.

Горячая ладонь ложится на мою шею, заставляя приподнять голову. Федя, опустив глаза, смотрит на мои губы, приоткрыв свои. Тянусь к ним как намагниченная. Предвкушая мягкие нежные касания. От этого предвкушения по спине бегут мурашки.

— Поцелуй меня уже, хватит строить из себя святошу… — прошу, прикрывая глаза.

Слышу тихий смешок и вздох.

Сейчас мне кажется, что до него я вообще как-то неправильно целовалась. Те поцелуи были какими-то неумелыми. Или те губы были не его. Может, в этом дело?

— Не-а… — шепчет, касаясь своими губами кончика моих, отчего в животе моментально теплеет. — Не сейчас.

— Опять силу воли тренируешь? — обиженно буркаю я.

— Рядом с тобой — всегда, — хрипло говорит он, опуская руки на мою попу.

Вскрикиваю, когда его ладони сжимают мои ягодицы через тонкие лосины до лёгкой боли и сразу поглаживают, соединяя наши бёдра.

— М-м-м... — тянет Федя вместе с воздухом.

Шевелю попой, создавая между нашими телами трение, от которого у меня бегут мурашки.

— У тебя секс в лифте был? — усмехается он, мотнув головой на потолок. — Тут камера, вон видишь — справа в углу? Попадём на порно.хаб, бабла срубим.

— Дурак... — смеюсь, зарываясь руками в его волосы.

— Угу… рядом с тобой постоянно...

Опускает меня на пол, и разворачивает к выходу, подталкивая вперед.

Расширив глаза, осматриваю огромное пространство погружённой в темноту квартиры. От нашего дыхания по ней гуляет эхо. Да она огромная, как стадион “Спартак”!

— Это твоя? — спрашиваю ошарашенно, замерев на пороге и уронив на пол его куртку.

Я, в общем-то, никаких предположений не строила и сейчас приоткрыла рот.

— Федь! — зло требую, обернувшись.

Закрывает дверь на замок, отвечая:

— Моя.

— У тебя что, целый этаж?! — каркаю я, когда он щёлкает по выключателю и по всей квартире точечно вспыхивает потолочная подсветка.

Сняв обувь, плетусь по мраморному полу, крутя головой во все стороны.

В огромной гостиной окна от пола до потолка почти во всю стену. С обеих сторон. С одной стороны городские огни, а с другой — чёрная пустота, наверное, лес. За выходящими туда окнами вижу огромную террасу. Площадь разбита на зоны мебелью и дизайнерскими примочками. Кухня соединена с гостиной и выглядит так, словно на ней никогда не готовили. Огромная площадь, и это только здесь, потому что, судя по всему, у этой квартиры есть ещё один уровень, не считая коридора, который замаскирован так, что я его не сразу заметила...

Мамочки…

Я чего-то о нём не знаю?

Я просто немею.

Там, на Кипре, я особо не думала о его финансовом положении. Кому вообще придёт в голову о таком думать? Его машина, конечно, нерядовая, но эта квартира…

— Ты что, сын олигарха? — спрашиваю с нервным смешком. — Мажор?

— Смотря как посмотреть, — усаживается передо мной на огромный серый диван и упирает локти в колени.

Обводит глазами холодное неприветливое пространство вокруг нас. Здесь пахнет… как в магазине. Мебелью, которой никогда не пользовались. Воздухом, которым никто не дышал.

— Как-нибудь посмотри! — не выдерживаю я. — Кто ты, блин, такой, а?

Кручу головой по сторонам в надежде увидеть хоть какую-то интересную деталь. Хоть что-то, что сможет рассказать мне о её хозяине больше, чем он сам. Но здесь стерильно, как в операционной.