– Как так случилось, что здесь никто не живёт? – спрашивает он Мелету. Просто для того, чтобы увидеть лицо девушки, когда она повернется.

– Здесь живём мы, – отвечает она. К сожалению, не оборачиваясь.

Мирон вспоминает краткую лекцию Соломона. Он слушал её, откинувшись на сиденье чёрного лимузина, пока Саул ведёт его по скоростной автостраде за кольцевой.

Тридцать девятый и сороковой этажи – штаб квартира Анонимусов. Мирона чуть не стошнило от мысли, что придётся карабкаться на сороковой этаж по лестницам. Но всё оказалось намного проще: внизу ждало гели-такси, переместившее всю компанию на крышу высотки.

– Это я уже понял, – повинуясь манящему запаху кофе, Мирон выползает из спальника. Сумка с новой одеждой стоит рядом, на полу, и порывшись в ней, он натягивает спортивные штаны. – Я хочу сказать, почему его не заселили, как обычно? Ведь прорва жилплощади пропадает зря…

– Платон поколдовал с бланками о сдаче дома в эксплуатацию, – равнодушно пожимает плечами Мелета. – О нём временно забыли.

Она протягивает керамическую кружку. Чёрная поверхность кофе покрыта тёмно-коричневой, с запахом жженого сахара, пенкой. Мирон делает первый глоток и закрывает глаза.

Тогда, после приключения в МОСБЕЗ, спустившись с крыши в эту комнату и увидев спальник, расстеленный на толстом шмате пенорола, он рухнул в него лицом и забыл обо всём на три часа. Будто провалился в пустоту, в безвременье, где не было ничего, кроме длинных цепочек кода без начала и конца…

Когда проснулся – сам, без всякого принуждения – понял, что раздет до трусов, а к левому запястью приклеено в ряд целых четыре дерма.

Два зеленых – витаминный коктейль, желтый – белки, жиры, углеводы, полный набор, и один красный – эндорфины быстрой фазы сна…

После первой чашки он с удовольствием выпил вторую. Есть не хотелось – после разноцветных дермов и двойной дозы кофеина хотелось прыгать. Бегать по стенам. Крушить лбом кирпичи.

– Что дальше? – спросил он Мелету. Та невозмутимо мыла чашки над крошечной раковиной.

Если б не голые бетонные стены, – подумал Мирон. – Это точь-в-точь мой лофт в Улье.

– Одевайся, – сказала она, натягивая свою грубую куртку. – Люди ждут.

– Какие люди?

– Те, которые знают больше, чем ты.

Откопав в сумке мягкие кеды на липучках и майку с логотипом группы "Чёрный экран", Мирон оделся и вслед за девушкой направился к двери.

– Ты нянчишься со мной, потому что так хочет Платон? – спросил он, когда Мелета, открыв дверь, на мгновение замерла, вглядываясь в полумрак.

– Нет. Потому что у тебя офигенно красивые глаза, – буркнула она и мягко ступила на пенороловое покрытие в коридоре.

Сняв парик блондинки и вновь напялив кожаную куртку, она превратилась в прежнюю Мелету. Скупую на слова и движения, собранную, целеустремленную. Вот только без всех этих жутких болтов и колец лицо её стало совсем детским. Беззащитным.

Спустившись на один лестничный пролёт, они оказались в просторном помещении с огромными, во всю стену, окнами. Раньше в таких любили устраивать офисы крупные компании, но сейчас настолько большое пространство мало кто мог себе позволить.

Пол был расчерчен желтой лентой на квадраты. Угол застелен пенороловыми матами. Рядом с матами, всё в том же стэллс-трико стоял Давид. От Голиафа его отличал жесткий выбеленный бобрик на голове, что делало сухопарого негра похожим на диковинную птицу.

– Что это значит? – спросил Мирон.

– Тренировки, бро. Тебя надо кое-чему подучить, – широко улыбнулся негр.

Раньше Мирон видел его только в машине, где костюм скрывал габариты. Оказалось, Давид выше него на две головы и гораздо шире в плечах. На руках и ногах его, обтянутых тонкой плёнкой костюма, бугрились мускулы. Их не слишком идеальный рельеф выдавал, что набраны они вовсе не в Ванне, и даже не в спортзале на тренажерах.

Бег с нагрузкой, полоса препятствий, тяжелые единоборства… – прикинул Мирон.

– И чему ты меня хочешь научить? – буркнул он, остро сознавая свою несостоятельность, как бойца.

– Выживать, – пожал плечами Давид. – Ты слишком давно не был на улице, бро.

Только сейчас Мирон увидел рядом с матами, у стены, две стойки: одну с огнестрельным, другую с холодным оружием. На противоположной – дальней – стене, покрытой ударопоглощающим синтетиком, висело несколько мишеней.

– Надень те прототипы, – тихо сказала Мелета.

– Но сейчас-то зачем? Нам вроде как ничего не угрожает… Или угрожает?

– Надень, говорю.

Закатив глаза, он сунул руку в карман треников. Конечно же, он держал эти новые Плюсы при себе – кто добровольно расстанется с таким сокровищем?

Как только пиявки устроились в его ушных каналах, мир изменился.

– Мать. Вашу. За ногу.

Голый бетонный зал превратился в додзё. Застеленный желтоватыми татами пол, чёрные дубовые балки под потолком, стены, затянутые рисовой бумагой с начертанными красной тушью иероглифами… "Война – это путь обмана" – перевод появился перед глазами, как только он посмотрел на один из иероглифов. "Непобедимость заключена в себе самом" – гласил следующий.

Стойки с оружием выглядели почти так же, как и в Минусе. Как только он пристально посмотрел на них, в воздухе вспыхнули цепочки цифр.

Подробное описание мечей – вес, длина, режущая кромка, рукоять, даже сплав – для каждого меча свой. Над каждой винтовкой – спецификации. Название, скорострельность, количество патронов…

Всё, как в старые добрые времена, – подумал Мирон. – Вот только жизнь в Минусе всего одна.

Повинуясь порыву, он вытащил Плюсы из ушей. Оглядел пустой зал – Мелета куда-то испарилась – и вздохнул свободней. На миг – только на миг – показалось, что за оружейными стойками маячит знакомая фигура без шеи. Понять, какому миру она принадлежит, было затруднительно…

В Минусе было пусто. Только он и терпеливый здоровенный негр.

– Давай, бро, – он кивнул на стойку с винтовками. – Бери ту, что на тебя смотрит…

– Слушай, может, ну их? – поморщился Мирон. – Я с этим дерьмом уже набегался. Знаешь, когда-то я ведь был чемпионом…

– Ты был крут, бро, – кивнул негр. – Ты был элитой. Но в Плюсе ты был ребёнком, думал, как ребёнок и играл, как ребёнок. Но теперь ты в Минусе и нужно забыть всё детское.

– Вот тут ты охрененно прав, бро, – согласился Мирон и пошел к пирамидке. – Сейчас я в полном, мать его, Минусе…

Как только он выбрал оружие, в воздухе сразу появился текст: штурмовая винтовка Famas-f10, калибр 5,56, скорострельность – до 1600 в/мин, начальная скорость пули…

– Ладно, попробуем, – сказал Мирон.