«Возвращение захваченных Францией областей Верхнего Эльзаса.

Установление границ с Россией, обеспечивающих стратегические и экономические интересы Германии и Польши.

Урегулирование колониального вопроса таким образом, чтобы Германии были гарантированы колониальные владения, соответствующие численности ее населения и ее экономическим интересам.

Возврат Германией оккупированных французских территорий при условии исправления границ и денежной компенсации.

Восстановление Бельгии, сопровождаемое некоторыми гарантиями для безопасности Германии, которые подлежат определению на переговорах с бельгийским правительством.

Обоюдный возврат захваченных территорий на основе экономической и денежной компенсации.

Возмещение ущерба, причиненного войной немецким предпринимателям и частным лицам.

Отказ от любых договоров и мероприятий, препятствующих свободной торговле и движению товаров, и заключение соответствующих торговых соглашений.

Гарантии свободы мореплавания».

Это были единственные условия, выработанные с моим участием и переданные вражеской стороне. Рейхсканцлер не получил указания временно отложить начало неограниченной подводной войны. Посла уполномочили пояснить, что германское правительство готово отдать приказ о прекращении тотальной подводной войны, как только появятся реальные предпосылки для мирных переговоров. Я и генерал-фельдмаршал фон Гинденбург всецело поддержали все эти меры.

Подробности дальнейших дипломатических шагов в данном направлении воспроизвести здесь я уже не в состоянии. По окончании совещания я выразил генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу свое беспокойство по поводу формы нашего участия в принятии столь важного решения. С одной стороны, нам вроде бы не все ясно, а с другой – мы вынуждены разделять моральную ответственность за последствия.

31 января американскому президенту в Вашингтоне была вручена нота с уведомлением о возобновлении с 1 февраля неограниченной подводной войны в запретной зоне и об условиях ее прекращения согласно поручению германского правительства от 29 января.

После 9 января не было с военной точки зрения ни малейшего повода для меня и генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга менять наше мнение относительно настоятельной необходимости подводной войны.

Правительство Австро-Венгрии тоже приняло решение об участии в ней своих подводных лодок. Я приветствовал эту демонстрацию верности союзническому долгу. Подобная война имела смысл, если только охватывала все Средиземное море, где обещала быть особенно успешной; важно было пустить на дно как можно больше вражеского тоннажа. Одобрил участие Австро-Венгрии и генерал фон Конрад.

Как следовало из материалов заседания рейхстага от 27 февраля, немецкий народ после неудачи с нашими мирными инициативами почти единодушно поддержал действия правительства, и этот факт имел для меня огромное моральное значение. И хотя руководитель социалистического большинства в парламенте господин Шейдеман и отказался разделить с правительством ответственность за подводную войну, в его словах тем не менее прозвучали признания в любви к своему отечеству и призыв к борьбе с врагом до победного конца. Если бы только его пожелания стали действительностью!

21 ноября 1916 г. навеки закрыл глаза император Франц-Иосиф. Именно он удерживал вместе народы двуединой монархии, вдохнуть же в нее новые жизненные силы он не смог. Не очень дальновидными и недостаточно волевыми оказались избранные им советники. Франц-Иосиф был надежным другом Германии, хотя так и не преодолел в себе переживания последствий событий 1866 г., когда Пруссия и Австрия остро соперничали за господство на немецкой земле. Его смерть обернулась для нас невосполнимой потерей.

Убитый в Сараеве наследник престола эрцгерцог Франц-Фердинанд вовсе не был тем энергичным и деятельным человеком, каковым его часто считали. Он нередко проявлял нерешительность и колебания, а назвать его другом Германии было никак нельзя. Его величество кайзер затратил немало усилий, чтобы настроить эрцгерцога и его супругу более дружелюбно по отношению к нам. Его убийство спровоцировало трагедию целых народов. После четырех лет войны Австрия стояла у разбитого корыта, чего и добивалась Россия, тоже не избежавшая горькой участи.

С новым императором Карлом я впервые встретился в декабре 1914 г., когда он еще был эрцгерцогом. Тогда он выглядел очень молодо. Снова мы увиделись в первых числах ноября 1916 г. На этот раз он уже производил впечатление зрелого мужа, хорошо разбирающегося в военных вопросах. Однако бремя новых обязанностей, судя по всему, давило на него тяжким грузом. В его поведении сквозили озабоченность и беспокойство. Он ко многому стремился и во многом проявлял уступчивость, прекрасно сознавал сложности дуалистической монархии, думал о союзе народов Австрии во главе с правителями из дома Габсбургов, но не смог побудить Венгрию к проведению менее эгоистичной политики. Показательным для его характера было помилование чешских вождей, открыто выступавших против монархии.

В этом эпизоде отразились его обеспокоенность чешским движением, слабость правительства и монархии в целом. Результатом явилось возрастание центробежных тенденций среди населяющих империю народов и усиление недоверия у немцев, сохранивших верность прежнему императорскому дому.

Император Карл не был убежденным приверженцем Четверного союза, но крепко держался за Германию. Он стремился к миру, но в желании добиться этого в письмах к своему шурину принцу Сикстусу зашел слишком далеко.

Императрица Зита, имевшая огромное влияние на супруга, активно интересовалась политикой. К сожалению, она была настроена против нас, и ближайшими ее советниками были клерикалы, не питавшие дружеских чувств к Германии.

Австрийским министром иностранных дел стал граф Чернин, который шел по стопам берлинского рейхсканцлера. Пост начальника Генерального штаба австрийской армии занял генерал Арц фон Штрауссенбург, сменивший генерала фон Конрада, который возглавил группу армий на Тирольском фронте. Я лично искренне сожалел об уходе из Генерального штаба этого заслуженного и опытного военачальника.

С генералом фон Арцем наши отношения сделались еще теснее. Он был убежденным другом Германской империи и германских вооруженных сил. Быть может, не столь разносторонне образованный, как генерал фон Конрад, генерал фон Арц обладал трезвым умом, стремился поднять боеспособность австрийской армии и обеспечить ее всем необходимым. Несмотря на все старания, многого он не достиг, хотя заметно вырос в понимании военного искусства.

Война поставила нас перед необходимостью мобилизовать весь доступный людской контингент, чтобы использовать его непосредственно на фронте или за линией фронта, в военной промышленности, на военной или государственной службе в тылу. На любом месте каждый человек должен был не жалея сил служить отечеству.

До сих пор фронтовые части получали пополнение за счет возвращенных в строй раненых, которых, благодаря превосходному медицинскому обслуживанию, было немало, а также за счет новобранцев, переосвидетельствованных лиц, ранее освобожденных от воинской повинности, и выловленных дезертиров. Скоро настало время, когда мы были вынуждены посылать на передовую девятнадцатилетних парней. Призывать более юных немцев было уже невозможно. Планку годности существенно понизили. Большая часть мужского населения Германии уже носила военную форму. И все-таки нужно было попытаться направить в войска дополнительные силы, сократив до минимума число получивших отсрочку. А ведь, кроме того, требовались рабочие руки для строительства очень важных вторых и третьих рубежей обороны и для военного производства на родине.