Он напился, пытаясь заглушить смутное беспокойство, что не покидало после разговора с Марией Сергеевной. Встреча с Брехтом ясности тоже не добавила. Какая-то мысль ускользала, важная, но так и не пойманная.

Так случилось, что вчера в детский дом он уже не поехал. После обеда с Брехтом дико захотелось напиться, так противна ему была маслено-сладкая физиономия доктора. Ни слова о девочке тот не вымолвил, а его, Игната, принялся и так и сяк пытать – зачем, мол, ему чужой ребенок. Игнат в какой-то момент понял: Брехт много что скрывает, но выудить из него информацию не получится. Разозлился. Хотел было заехать на съемную квартиру, но вовремя вспомнил, что там Лана. В мыслях вычеркнутая из его жизни, она присутствовала в ней вполне реально, вызывая то чувство досады, то отвращения. Рванул в Дарьевку, по пути зарулив за выпивкой. Видеть Лану не мог сейчас, хоть убей.

Игнату она не нравилась. С первого мгновения стоило заметить ее жадный, оценивающий такой взгляд. Он пенял позже Марго, что не прогнала ее тогда, в кафе на набережной. Но Марго только смеялась – ей Лана не мешала, он видел, что она с удовольствием наблюдает за ее попытками соблазнить его, Игната. Он злился, в его планы не входило угождать двум дамочкам одновременно. Нужна была Марго, ее доверие ему и картины в итоге. Одна из них. Та самая.

Марго словно издевалась, подталкивая к флирту с Ланой. Позже он понял – раскусила в минуту, не поверив в любовь, какую пытался изобразить. Да, актером оказался аховым, Марго не проняло. Изменилась, жесткой стала, равнодушной. Куда делась та, жаждущая ласки и наслаждений, девушка?

Он решил все же использовать последний прием – вызвать ревность. Демонстративно с Ланой ушел, но недалеко. На пляж под окна особняка, где в клубе проигрывала деньги мужа Марго. Был уверен, выйдет освежиться на балкон, машину Ланы увидит, все поймет. Когда Лана позже рассказала о фотографиях с пляжа, сразу догадался – ее рук дело, Марго Улицкой.

Игнат так и не успел понять, есть у него шанс заполучить рисунок или нет. Марго погибла. Нелепая смерть, не вовремя как-то. И он растерялся. Сорвался, пил долго, словно горе от потери глушил. Да, так оно и было! Только не любимую женщину потерял, а надежду на безбедную жизнь, уплыла картинка. Как теперь подобраться?

После смерти Марго вдруг подумал, что Лана могла бы помочь ключ от мастерской добыть, она же вхожа в дом Амелиных! Позвонил. Смешно стало, так обрадовалась! И не прогадал и на этот раз – выяснилось, ключ у нее есть. Он скрывать не стал, как доволен. Сочинил историю, что, мол, картины продаст, уедут вместе. Решил только, что пусть уж сама Лана картины и возьмет. Он накануне ездил сам в тот дом, даже наверх поднялся, но тут девочка из студии вышла, рыженькая такая, симпатичная, дверь захлопнула, постояла с минуту – и в лифт. Он еле успел на один лестничный пролет ниже спуститься. Но та и не заметила его – чем-то расстроена была. Сразу понял, что была то приемная дочь Марго…

Лана сама вызвалась картины из студии вынести. Он согласился, спросил и про девочку. Ничего Лана о ней не знала. Только что подкидыш, взятый Амелиными в семью из детского дома. Пообещала еще документы у мужа в сейфе на нее посмотреть – тот для опеки собирал. Он расслабился, дело шло к концу, европейская столица манила огнями, уже мерещился балкон под крышей, крохотный столик, чашка кофе на нем, ночной город как на ладони…

Хорошо, что в момент, когда понял, что опять облом его мечтам, Ланы рядом не было. Как сдержался, чтоб не порвать в клочья мазню этой шизофренички Марго? Как он вообще повелся на ее бред? Или неправильно ее понял и рисунок в другом месте? Но где? Однозначно заявила: «Спрятала надежно, никто не будет искать черное на черном». Неужели провела его?! Отомстила даже из могилы! Одна зацепочка осталась – то, что ищет, у девочки. Игнат еще раз выстроил цепочку: Амелин просил у Ланы одиннадцать рисунков, то есть знал, что двенадцатого у нее нет. Это возможно лишь в случае, если тот у него или у Нюши. Девочка, когда он ее увидел выходящей из студии, была с рюкзаком. Вполне там мог лежать и рисунок.

Игнат подумал: одна Марго из тех, кто жил с ним общим прошлым, его не боялась. Аркадия струхнула, Брехт тоже. А она вроде обрадовалась его освобождению. Даже отпраздновать предложила. Как ее мать когда-то.

…Он попал в облаву случайно. Уже уходил из клуба, как выходы перекрыли, парни в камуфляже заполнили помещение, завизжали девки, и он заметил, как нырнул под стойку бармен. Клуб кто-то однозначно сдал – двое в штатском точно направились к барной стойке, выудили из-за нее матерящегося барыгу-бармена, приковали наручниками к спинке высокого стула. Игнат дернул свою руку – она была зажата тисками пальцев одного из парней. Сквозь щель балаклавы сверкнул насмешливый взгляд, Игнат усмехнулся в ответ и замер. Он не боялся, был уверен, отец вытащит его из ментовки одним звонком. Не вытащил, более того, прилюдно, в кабинете следака, унизил брошенной вскользь фразой: «Отсидишь, поумнеешь. Ты мне не сын!» Все, точка. Игнат запаниковал, ладно бы пацан был, но перевалило за тридцать, сидеть за пакетик дури было смешно и… стыдно. Вот убил бы… Так он тогда подумал, глядя на симпатичную моложавую тетку в форме по ту сторону стола. Сейчас понимает – как накаркал себе судьбу…

Отец вышел, а та представилась – следователь районной прокуратуры капитан Улицкая Аркадия Львовна. Неожиданно он заметил смущение и появившийся легкий румянец на щеках женщины.

Срок получил условный, отмечали победу вместе, на ее даче, на три дня спрятавшись от мира за бревенчатыми стенами добротного дома. Аркадия на велосипеде ездила в соседнюю деревню за продуктами, а он с удивлением смотрел на тугие ягодицы и крепкие икры стройных ножек, крутящих педали, и думал – вот оно, счастье. Наелся, пресытился шумной городской суетой и разгульной жизнью, шальными деньгами, девками и… одиночеством.

Что это его чувство никак не любовь, Игнат понял годом позже, когда встретил Милу. И пропал. Он у подъезда ждал Аркадию, девушка вышла из дверей, споткнулась о порожек, он успел поддержать. Она лишь бросила в его сторону смущенное «спасибо» и прошла мимо, а Игнат бухнулся обратно на скамью, закрыл глаза, словно от боли, и «слушал» внутренне это ее «спасибо», многократно вызывая в памяти звенящий голосок, пока тот совсем не затих. Из этого состояния его вывел голос Аркадии, громко выговаривающий кому-то по мобильному телефону. Она кивнула ему на милицейский «уазик», села за руль, кинула трубку и какой-то сверток на заднее сиденье. «Милка, дурында, опять забыла пакет с физкультурной формой под вешалкой. Что у девчонки в голове? Одни танцы! – Она резко вырулила со двора на дорогу. – Тебя куда подбросить?» Он только и спросил, не Мила ли сейчас из подъезда вышла? «А… заметил? Дочь моя, младшая. Красотка! Школу в этом году оканчивает. – Аркадия притормозила у остановки общественного транспорта. – Все. Прости, у нас труп на Садовой. Мне в школу, потом туда». Она притянула его к себе и поцеловала в губы, нисколько не смущаясь ожидавших автобус людей.

Он вылез из машины и быстро пошел в сторону от павильона. Впервые стало стыдно и даже противно от такой демонстрации ее чувств. Аркадия словно состарилась для него вмиг до своего возраста, Игнат даже остановился, вспоминая, говорила ли та ему о детях? И понял – не интересовала его эта тема, и она молчала. Как-то отдельно от ее семьи они встречались все это время. Чаще у него в квартире или на ее даче, занимаясь любовью, обсуждая ее работу, его бизнес, но никак не семейное положение друг друга. С ним-то понятно – жена бывшая, с отцом стойкий разрыв. О чем говорить? А про Аркадию, оказывается, ничего он и не знал. Если Мила – младшая, есть и старшая дочь. Интересно, такая же красавица?