– Да. По-моему, вы это тоже ощутили.

– Да, пожалуй. Для меня это ново.

– Что? – безразличным тоном спросила Эдеа.

– Я не хочу – я не намерена оставаться – в доме, где меня не привечают.

– Странж вас пригласил, не так ли?

– Да. Но он…

– Он сегодня очень занят. Приезд и размещение гостей, организация ужина, как и когда лучше отправлять Чалу и Шору на станцию, а в Ярком Покое отдыхает Березар…

– Чаробраз Березар?

– Да. Он здесь давний гость. Он начал приезжать сюда еще до того, как стал священнослужителем. Вы сегодня с ним встретитесь. Так вот, я уже сказала, что Странж вас пригласил, а значит, вы – гостья, и вас привечают, невзирая на какие-либо разногласия. Которых, поверьте мне, не существует.

– Варис мог бы меня предупредить.

– Вы правы, – сказала Эдеа.

– А он просто вел себя…

– Как он себя вел?

– Не буду вам рассказывать, – резко ответила Лумивеста. – Попробуйте догадаться…

«Ох, откуда во мне взялась эта злоба?» – подумала она

– Из обиды, как любая злоба, – сказала Эдеа. – И я знаю, что вы с Варисом говорили, сомнений у меня быть не может.

– Еще бы, – вызывающе фыркнула Лумивеста.

– Это я вам попозже объясню. Так вот, я задала вам вопрос.

– Он весьма обходителен. Но… как бы это сказать… без любви. Но этого и не предполагалось, правда?

– Смотря что под этим понимать.

– Я хотела… узнать его получше. Понять, как он может быть и таким горячим, и таким холодным. Узнать, что он скрывает. Хотела, чтобы у него ко мне были такие же чувства.

– Может быть, вам следовало ему об этом сказать.

– Вы его защищаете.

– Если бы вы нападали на Вариса, то да, я бы его защищала. Но вы просто спрашиваете, почему он такой, каков он есть, а я этого не знаю. И вряд ли кто-нибудь знает.

– И сам Варис тоже не знает?

– Конечно. Я отношусь к нему с большой теплотой, хоть это и не всегда легко. И было бы вообще невозможно, если бы я не старалась принимать его целиком, а не просто судить по отдельным словам или поступкам. Точно так же, как и Сильверна, хотя, разумеется, в несколько иной степени.

Помолчав, Лумивеста сказала:

– А Агата… она действительно не может… не может…

– Вы с ней скоро познакомитесь. Спросите ее сама. Но позвольте мне спросить: а с вами легко установить близость?

– По-вашему, ему… – Голос Лумивесты дрогнул, будто она пыталась найти способ выражения точнее слов. – Ему это нравится? В смысле знать, что словом или прикосновением он может… – Она на миг умолкла, а потом сказала без обиняков: – Причинить ей боль?

На лице Эдеи мелькнуло ужасающее выражение; Лумивеста не отпрянула.

Эдеа сжала кольцо на пальце, закрыла глаза и сказала:

– Сейчас из-за меня Дани удалось нанести незаслуженное туше Сильверну. Придется мне извиняться перед ними обоими. – Она взглянула на Лумивесту. – А на ваш справедливый и честный вопрос я отвечу так: по-моему, Варис ясно представляет себе свои темные глубины. Я предпочитаю думать об этом так: он знает, что способен сделать, и счастлив, что не делает этого.

– Я наговорила лишнего, да?

– Нет. Он вас обидел – не потому, что хотел, и не без помощи тех, кому следовало быть умнее, – но вас обидели, и у вас есть право выяснять, кто он такой. Кто все мы такие.

– Вам легче, – резонно, без горечи сказала Лумивеста. – Вы всегда думаете друг о друге в первую очередь.

– Как известно, консейль – редкое явление, – сказала Эдеа, – и его обычно понимают неверно. Как правило, он подразумевает уникальную связь, но однажды мы познакомились с парой, предпочитающей широкий круг интимных знакомств, и, разумеется, они делились своими впечатлениями друг с другом. Они очень хотели развлечься с нами одновременно, точнее говоря, группой.

– Ох, это как-то… Ну, а вы что?

– Мы не можем. Мы связаны клятвой в аспекте исключительности. Впрочем, они так и предполагали. Мы просто не смогли бы вступить с ними в близкие отношения.

– А вам такого никогда не хотелось? – спросила Лумивеста.

– Я способна думать о таком. Точно так же, как Сильверн способен отреагировать на женщину, которая совершенно на меня не похожа, но обладает привлекательными для него чертами. – Она улыбнулась.

Лумивеста невольно сжала чашку.

Часы на каминной полке пробили четыре. Спустя несколько миним в гостиную въехал Странж на своем кресле.

– Здесь так тихо. Я вам не помешал?

Эдеа едва заметно мотнула головой.

– Нет, что вы, – сказала Лумивеста. – Мы просто беседуем.

Странж улыбнулся:

– Беседа в приятной компании. Лумивеста, вы действительно хотите нас покинуть?

– Я останусь. Хотя бы на одну ночь, если позволите.

– О позволении речи не идет. Я очень рад. Еще и потому, что Дани просила узнать, не согласитесь ли вы провести с ней матч: три туше и кончетта. Все необходимое у нас есть.

– С удовольствием.

– Тогда прямо сейчас и начнем. Эдеа, помогите мне, пожалуйста.

Она взялась за ручки кресла, и все трое вышли в коридор.

Лифт доставил их на первый этаж, и они направились в аренетту – квадратную комнату размером десять на десять шагов, где вдоль двух стен стояли зрительские скамьи и стеллажи с учебным оружием, а середину занимал невысокий деревянный помост, пять на пять шагов.

На помосте сражались Сильверн и Дани. На босоногой Дани был великолепный доспех, явно не лескорийский: стеганые куртка и полудлинная юбка осенне-золотистого шелка с кожаными нашивками, изукрашенными бронзой, и стальные наголенники. Длинный, в человеческий рост, боевой посох с железным наконечником доходил ей до плеча.

Сильверн надел светло-серую безрукавку и такие же просторные штаны из легкого хлопка; довершали наряд тонкие перчатки и мягкие сапоги – ни доспеха, ни оружия в раскинутых руках. Светлая одежда кое-где потемнела от пота.

Дани крутанула посох, целясь в незащищенную голову Сильверна. Почти завершив движение, она чуть отступила и ткнула концом посоха прямо в грудь противника.

Воздух перед Сильверном задрожал и пошел кругами, как рябь на воде. Конец посоха со звоном стукнул о металл.

В пальцах Сильверна появился стик – тонкий черный прут, немногим длиннее руки. Им Сильверн оттолкнул посох Дани, и на этот раз звук походил на стук молота по камню. Противники обменялись несколькими ударами, потом стик дрогнул и оказался в левой руке Сильверна, как будто тот на самом деле перебросил его из одной руки в другую. Но то было оружие арматьера, сотворенное волшебством и волей, оно не существовало без прикосновения.

Эдеа повернула кресло Странжа влево и бесшумно прокатила вдоль помоста. Лумивеста