наблюдала за игроками. Она умела обращаться и со стиком, и с посохом – владению этим оружием ее обучили раньше, чем колющим и режущим. К тому же колющие или режущие предметы не всегда попадались под руку в отличие от самой обычной палки, каминной кочерги, обломанного сука или ножки стула.

То, что происходило на помосте, не было ни обычной дракой, ни постановочной схваткой. Лумивеста понимала, что Дани при всем своем мастерстве не сможет зацепить Сильверна; его волшебный доспех появлялся рефлекторно, быстрее мысли. Это не имело отношения к боевой подготовке или к военному опыту, а представляло собой умственное упражнение, оттачивающее и без того великолепные навыки. Лумивеста видела в нем странное очарование – бой был отчаянным, но в то же время проходил под полным контролем.

Теперь у Сильверна появилось два черных жезла, которыми он зажал посох Дани. Она рывком высвободила оружие, прокрутила его над головой, ухватила за самый кончик и размахнулась по широкой дуге так, что задела край помоста и едва не оступилась. Сильверн пригнулся.

Дани уперла обитый железом конец посоха в помост, оттолкнулась и, кувыркнувшись в воздухе, пролетела над согнутой спиной Сильверна, ловко приземлилась прямо за ним, перехватила оружие и ткнула им в горло противника. Обычному бойцу такой удар перебил бы глотку или даже сломал шею.

Но Сильверн не был обычным бойцом. При первом же движении посоха вокруг горла Сильверна возникла черная защитная полоса. Лумивеста решила, что сейчас Сильверн перебросит Дани вперед, через голову, и уложит ее на спину.

Вместо этого Сильверн полоснул правой рукой по правому запястью Дани. Лумивеста сразу же поняла, что настоящий удар наверняка сломал бы кость.

Но запястья Дани там уже не было. В тот же миг она отдернула правую руку, крутанулась под посохом, который вращала левой, и оказалась лицом к лицу с Сильверном. Он оттолкнул посох и, стоя в паре шагов от Дани, с громким смехом протянул к ней руку: указательный и средний пальцы вверх, безымянный и мизинец согнуты и прижаты к ладони, большой палец оттопырен вперед – так требуют перерыва в мечном бою.

Дани кивнула, обернулась к зрителям и, опираясь на посох, отвесила им поклон. Потом посмотрела на Лумивесту и выставила вперед правую руку, большим пальцем касаясь мизинца и расставив три пальца трезубом – вежливый вызов на поединок. Лумивеста, скрестив ладони, приняла приглашение.

Дани повернулась к Сильверну, который, широко шагая, сходил с помоста. Не оглядываясь, он сказал:

– Да, я буду судить ваш бой. Помоги Лумивесте с экипировкой, я к вам подойду.

Он распахнул руки. Эдеа приблизилась к нему, бережно сжала его ладони, а потом, встав на цыпочки, крепко обняла.

– Ты же вся в чистом, – сказал Сильверн. – Теперь придется переодеваться.

– Нам все равно нужно переодеться к ужину, дурачок. – Она запрокинула голову, и они поцеловались.

Когда поцелуй прервался, между ними промелькнуло нечто безмолвное, но уловимое.

Сильверн взглянул на Лумивесту и тихо произнес:

– Я рад, что вы останетесь на праздник с нами.

– Сюда, пожалуйста, – сказала Дани и, проведя Лумивесту через помост, распахнула дверь в комнату, заставленную шкафами и учебным оружием; в дальнем конце виднелась душевая.

Открыв шкафы, Дани быстро подобрала для Лумивесты спортивный лиф нужного размера, рубаху со стегаными рукавами и кожаный жилет с застежками. Лумивеста сменила бриджи на просторные штаны из прочного белого хлопка, надела наколенники и снова натянула сапоги.

В дальнем конце комнаты Сильверн собирал два лонгетина для предстоящего мечного поединка: слегка изогнутые дощечки, скрепленные по длине пружинящими кожаными скобами и присыпанные мелом по краям, чтобы помечать удары по противнику. При сильном ударе скобы пружинили. Это не всегда предотвращало переломы костей, но намеренное сдавливание дощечек для усиления удара не приветствовалось. В игровом бою ценились движение и контроль, а не просто сила.

Сильверн взвесил лонгетины на руке, взмахнул ими, оценивая балансировку, удовлетворенно кивнул и натер края мелом.

– Дани – зачинщинца, – сказал он и предложил Лумивесте выбрать оружие.

Она взяла лонгетин и встала в углу помоста. Дани отошла в противоположный угол.

Сильверн приблизился к краю помоста.

– Обычные правила, ранения не учитываются, – объявил он. – Три, два, один… начали!

Обе женщины сделали шаг вправо. Лумивеста взяла меч обеими руками и подняла его вертикально. Дани держала лонгетин горизонтально, в правой руке, прижав левую к боку. Обе сделали еще шаг, двигаясь по воображаемому кругу на полу, сообразно длине меча, руки и шага. Теоретически, двигаясь по этой окружности, участники поединка оставались в безопасности. Практически же это не играло особой роли ни в каком бою, кроме показательного, но надо было с чего-то начинать. Первый этап игры оканчивался, когда кто-то нарушал формальности.

Так и решила сделать Лумивеста. Стремительно шагнув вперед, она рубанула по левому бедру Дани. Та с легкостью уклонилась и скрестила клинок с мечом Лумивесты. В воздухе повисло едва заметное облачко мела. Лумивеста отразила удар. Обе на миг отпрянули друг от друга, затем сблизились и обменялись серьезными ударами. Лонгетины дробно постукивали, как трещотки. Дани как будто споткнулась; Лумивеста осторожно шагнула вперед, и меч противника тут же свистнул над ее плечом.

Лумивеста понимала, что Дани заманивает ее шаг за шагом и удар за ударом. Боевая наставница Лумивесты называла это «притомить зайца». Цель такой стратегии была двоякой: выведать стиль противника, увидеть его реакцию на каждый выпад и заманить его в такое положение, где логический заученный ответ будет заведомо неверным.

Преодолеть это можно было двумя путями. Первый предполагал миниму-другую вести беспорядочный, несдержанный бой, чтобы спутать планы противника. Для второго требовалось хорошее знание своих привычек и рефлекторных реакций, способность подняться над собой и отдавать себе отчет в собственных инстинктивных действиях, а к тому же еще и понимание, на какое из твоих действий скорее всего рассчитывает противник и как превратить это действие в западню.

Поскольку Лумивеста не пребывала в созерцательном настроении, ей оставалось одно. Она бросилась вперед: шаг – взмах, шаг – укол, шаг – поворот – удар. Взвилось облачко красной пыли, и меловая полоска пересекла левое предплечье Лумивесты.

– Задето, – объявила Лумивеста и, оттолкнув клинок Дани, оставила длинную метку на ее плече.

– Кончетта, – признала Дани, упирая кончик лонгетина в доски помоста.

Противницы отступили на шаг и поклонились друг другу.

Послышались аплодисменты. Лумивеста обернулась. Рядом со Странжем и Эдеей сидел человек: черноволосый, крупный, почти как Сильверн, с широкой улыбкой на широком бледном лице. На человеке были черный атласный жилет, белая сорочка и черный галстух. Из жилетного кармана выглядывали серебряный квадрант и деталь