Как ни удивительно, но в 1949 году Мониш получил Нобелевскую премию «за открытие терапевтического воздействия лейкотомии при некоторых психических заболеваниях». Это был второй раз, когда данную премию присудили за лечение ментальных расстройств. Тот факт, что Нобелевский комитет отмечал лечение при помощи лихорадки и лоботомии, указывает на отчаянное желание найти хоть какой-то способ справиться с ментальными заболеваниями.

К счастью, современная психиатрия уже давно отказалась от опасных методов вроде пиротерапии, инсулиношоковой терапии и трансорбитальной лоботомии. Это произошло после революции в лечении, которая началась в 1950—1960-е годы. Но один метод со времен «змеиной ямы» сохранился до сих пор, будучи крайне распространенным и эффективным соматическим лечением.

Мозг и электрошок

По мере распространения пиротерапии и инсулиношоковой терапии в психиатрических больницах по всему миру алиенисты наблюдали еще одно неожиданное явление. У душевнобольных, страдающих также эпилепсией, после припадка проявления симптомов уменьшались. Если лихорадка помогала пациентам с прогрессивным параличом, а инсулин – пациентам с шизофренией, то есть ли вероятность того, что припадки могут стать еще одним методом лечения?

В 1934 году венгерский психиатр Ласло Медуна начал экспериментировать с различными веществами, вызывающими у пациента судорожные припадки. Сперва он пробовал камфору (белое восковое кристаллическое вещество, которое используется как пищевая добавка и бальзамирующий состав), а затем метразол (средство, которое в больших дозах вызывает припадок). Удивительно, но Медуна обнаружил, что после припадка, вызванного метразолом, проявления симптомов психического расстройства действительно уменьшаются.

Новый метод лечения получил известность как судорожная терапия. В 1937 году в Швейцарии состоялась первая международная конференция по данной теме. Через три года метразоловая судорожная терапия встала в один ряд с инсулиношоковой терапией: обе были признаны стандартными методами лечения тяжелых психических расстройств в больницах по всему миру.

Но с метразолом были некоторые сложности. До начала судорог пациент испытывал ощущение неминуемой гибели и болезненное беспокойство, которое лишь усиливалось от того, что человек понимал: вот-вот он испытает неконтролируемый приступ.

Должно быть, пациенты с расстройствами психики ощущали страх и тревогу еще острее, ведь они и так видели или слышали ужасные галлюцинации. Метразол вызывал настолько сильные конвульсии, что у больного появлялся риск возникновения проблем со спиной. В 1939 году Психиатрический институт штата Нью-Йорк провел исследование, изучив рентгеновские снимки пациентов. Выяснилось, что у 43 процентов людей, прошедших метразоловую судорожную терапию, были повреждены позвонки.

Врачи стали искать более безопасный способ вызвать судороги. В середине 1930-х годов итальянский преподаватель нейропсихиатрии Уго Черлетти проводил эксперименты на собаках: он вызывал у них судороги, направляя удары электрическим током прямо в голову. Его интересовал вопрос, может ли электрический разряд вызвать припадок у человека. Однако коллеги отговорили Черлетти от проведения подобных экспериментов на людях. Как-то раз, зайдя в лавку мясника, он узнал, что, прежде чем зарезать свинью, некоторые используют электрошок, чтобы ввести ее в состояние, подобное наркозу. Черлетти захотел выяснить, может ли электрошок послужить для пациента анестезией, прежде чем тот начнет биться в судорогах.

Не спешите называть его проект бессмысленным варварством. Сперва необходимо погрузиться в те обстоятельства, в которых квалифицированный врач решил пропустить электричество через мозг человека. Эта идея вне контекста кажется абсурдной: то же самое что уронить мешок кирпичей на ногу спортсмену и сказать, что теперь все в порядке. Во-первых, тогда не существовало способов лечения тяжелых психических расстройств (за исключением инсулиношоковой терапии и метразоловой судорожной терапии, которые представляли собой опасные, ненадежные и глубоко инвазивные процедуры). Во-вторых, для большинства пациентов единственной альтернативой этим крайним мерам было пожизненное заключение в психиатрическую лечебницу, где от личности человека не оставалось и следа. Посмотрев на свиней, которые никак не реагировали на нож мясника, Черлетти решил, что очевидные риски 100 вольт электричества, пропущенных через мозг человека, вполне оправданны.

В 1938 году он предложил своему коллеге Лючио Бини разработать устройство, пропускающее электрический заряд через тело человека в терапевтических целях. При использовании прибора на первых пациентах все прошло именно так, как хотел Черлетти. Шок служил обезболивающим, поэтому после пробуждения люди ничего не помнили о припадках. При этом, как и в случае с метразолом, состояние пациентов заметно улучшалось.

Начиная с 1940-х годов метод Черлетти и Бини, который получил название электросудорожной терапии (ЭСТ), стал применяться во всех крупных психиатрических больницах разных стран. ЭСТ стала долгожданной заменой метразоловой терапии, потому что была менее затратной и более удобной (требовалось просто включить и выключить аппарат), менее пугающей (не возникало ощущения надвигающейся гибели) и менее опасной для пациентов (не было травм), а также более эффективной. Особенно заметные улучшения наблюдались у пациентов с депрессией. Наступали они всего через несколько сеансов. Пусть у ЭСТ было несколько побочных эффектов, но они не шли ни в какое сравнение с рисками инсулиношоковой терапии, пиротерапии и лоботомии. Данный метод действительно казался чудодейственным.

Одним из побочных эффектов ЭСТ была ретроградная амнезия, однако многие врачи считали это преимуществом: пациент забывал неприятную процедуру поражения электрическим током. Другой побочный эффект был связан с тем, что первые процедуры ЭСТ обычно проводились в немодифицированной форме, то есть психиатры не использовали анестезию и миорелаксанты, что вызывало серьезные конвульсии. Из-за этого могли произойти переломы костей, хотя они случались реже и с меньшим ущербом, чем при судорогах, вызванных метразолом. Появление сукцинилхолина (синтетической альтернативы яду кураре) в сочетании с анестетиком короткого действия привело к широкому распространению более безопасной и мягкой формы ЭСТ – модифицированной.

Одним из первых американских врачей, начавших применять ЭСТ, был Лотар Калиновский – психиатр из Германии, который в 1940 году переехал в США. Он поселился на Манхэттене, где более сорока лет оказывал услуги психиатра и невролога. Я познакомился с ним в 1976 году, когда учился в ординатуре. Калиновский читал лекции и вел практические занятия по ЭСТ в больнице Святого Винсента. Это был стройный мужчина с седыми волосами и сильным немецким акцентом. Он всегда безукоризненно одевался (как правило, в элегантный костюм-тройку), демонстрировал хорошие манеры и держался профессионально. Я получил отличную подготовку по электросудорожной терапии от человека, который первым стал применять ее в американской психиатрии.

Молодого ординатора проведение ЭСТ может вывести из равновесия. Студенты-медики подвержены влиянию тех же стереотипов, что и другие люди: им может казаться, будто шоковая терапия – отвратительная варварская процедура. Поэтому при первом проведении ЭСТ в голову молодого врача постоянно закрадывается мысль, будто он делает что-то не то. Внутри нарастает эмоциональное напряжение, и приходится напоминать себе, что эффективность данного метода доказана обширными исследованиями. Но после того, как своими глазами видишь положительную динамику у нескольких пациентов, прошедших ЭСТ, становится гораздо легче. Это не лоботомия, которая превращает людей в зомби. Пациенты улыбаются и благодарят