— И ты, конечно, подумала, что без мистики здесь необошлось? — спокойно поинтересовалась Надежда.

Лена промолчала.

— Ничего странного тут нет, просто у него было двемашины. Эта — старая, стояла где-нибудь в гараже или на стоянке. И кто теперьраспоряжается его вещами? — сама себе задала Надежда вопрос. —Разумеется, жена. Как зовут жену, не знаешь?

— Строганова Светлана Анатольевна, — неуверенноответила Лена.

— Что еще про нее знаешь?

— У нее свой бизнес, кажется. Ездит на белой «тойоте»,я видела.

— Все ясно. Без жены тут не обошлось. Как ты сказала?Светлана Анатольевна? Неужели такое совпадение?

— Что случилось?

— Ладно, я тебе завтра перезвоню, а ты пока сиди тихо,не высовывайся. — И Надежда бросила трубку.

Павлик не спал ночью, и Инна вместе с ним.

Не выспавшаяся, с головной болью, она едва открыла дверьНадежде.

— Инна, простите меня, но это очень важно: фамилиявашего директора — Строганова?

— Ну да, жена банкира погибшего, а вы ее знаете?

— Не то чтобы знаю, но кое-что про нее знаю, она —очень опасный человек.

Инна оживилась:

— Вот в этом я с вами совершенно согласна.

Какие только методы она не использует. Меня она в свое времязаставила подписать фиктивные бумаги, угрожая увольнением, а потом ими же сталашантажировать. Угрожает посадить в тюрьму, если я расскажу…

— О чем же вы можете рассказать, чего она так боится?

Инна посмотрела на Надежду с Подозрением, потом махнуларукой:

— Мне уже все равно, хуже не будет, должна я с кем-топоделиться! Вас мне Ольга Варсанофьевна рекомендовала, я ее с детства знаю.Несколько дней назад я по приказу Светланы летала на Кипр…

Надежда заинтересованно выслушала рассказ Инны о ее страннойпоездке на Кипр, о реакции Светланы Анатольевны на ее результат.

— Значит, денег не было, и она разозлилась?

— Страшно разозлилась, я ее раньше такой никогда невидела.

— А потом что было?

— Ничего, она отпустила меня домой, к Павлику.

— А когда Павлику стадо хуже? Я к тому спрашиваю, чтобольше вы со Светланой не виделись?

Странно, что она вас так отпустила.

— А что она должна была со мной сделатьпо-вашему? — Инна уже кричала. — Убить?

— Да успокойтесь, Инна, выпейте воды.

Инну затрясло крупной дрожью, она, не сознавая, что делает,вцепилась в кухонный стол так, что заныли пальцы. Перед ее глазами прошлисобытия, которые произошли после того, как она вышла в день прилета с Кипра изофиса фирмы и вернулась домой. Светлана сама ее отпустила, Инна даже тогдаудивилась — чтобы Светлана что-то сделала хорошее! Она вернулась домой, ибуквально через полчаса пришел убийца. Все поплыло у Инны перед глазами, оназаговорила сбивчиво, торопливо, захлебываясь словами… Когда она дошла до того,как они с сыном выносили труп, Надежда прервала ее криком:

— Стойте! Я про это ничего не хочу знать. Не нужно мнезнать, куда вы его дели.

Инна очнулась и посмотрела на нее со страхом — что теперьбудет?

— Вот что, Инна, она вас в покое не оставит, это у неепросто руки не доходили. Вам надо уехать.

— Куда с таким? — Инна безнадежно махнула рукой всторону комнаты, откуда слышались бессмысленные крики Павлика.

— В рассказе о поездке ??ы упомянули, что в самолетепознакомились с католическим священником?

— Да, — Инна слегка оживилась, —представляете, настоящий иезуит!

— У вас сохранился его телефон?

Инна прошла в коридор, залезла в карман плаща, в которомлетала на Кипр, и нашла там маленькую визитную карточку.

— Вот она, так, это в Европе, а вот тут от рукиприписан петербургский номер.

— Звоните ему!

— Зачем? Думаете, он поможет?

— Это ваш последний шанс! Звоните и просите о встречесрочно!

— Но я не могу оставить Павлика…

— Зовите его сюда, — жестко произнеслаНадежда, — в эту коммуналку, пусть он посмотрит на вашего сына, и пустьего католический бог только попробует придумать причины, по которым вам нельзяпомочь!

Инна позвонила господину Монигетти и, повинуясь настойчивымвзглядам Надежды, сделала все так, как она велела. Священник обещал приехатьзавтра к десяти утра.

В двенадцатом часу в самый разгар работы к подъезду банка смягким шорохом шин подкатили три черные машины — большой представительский«Мерседес-320» и две «ауди». Дверцы машин синхронно распахнулись, из нихвыскочили бравые коротко стриженные парни в хорошо отглаженных темных костюмах,не скрывающих атлетическую мускулатуру. Чуть позже медленно и с чувствомсобственного достоинства из «мерседеса» выбрались двое людей среднего возраста,очень друг на друга похожих: оба невысокого роста, пузатые, с маленькими,заплывшими жиром глазками. В околокриминальных кругах они были известны какбратья Косые, хотя на самом деле братьями не были. Кличку свою они получили неиз-за плохого зрения, а из-за фамилии одного из «братьев» — Леонида Косырева,или Ленчика.

«Братья» в окружении охраны неспешно взошли по ступенямбанка, прошествовали мимо охранника — у бедного парня вытянулось лицо, — ион, еле дождавшись, когда «братья» пройдут мимо, торопливо доложил старшему овизите.

Информация мгновенно поступила к управляющему, и когда«братья», миновав второй, внутренний, пост охраны, подошли к его кабинету,Артур Виленович уже с широкой, хотя и несколько кривоватой улыбкой распахивалперед ними двери.

— Рад видеть, рад видеть! Раечка, кофе всем сообрази!

«Братья» вошли в кабинет, охрана застыла в коридоре. АртурВиленович усадил гостей в лучшие кресла, Раечка внесла кофе и исчезла.Управляющий, не давая установиться гнетущей тишине, начал:

— Чему обязан посещением?

— Да знаешь ты, Артур, чему обязан. Деньги из Калмыкиичерез тебя шли? Через тебя! Где они?

Управляющий посерьезнел.

— Так вы, мужики, за калмыцкой фирмой стояли? Я незнал.

— А тебе и знать не обязательно. Ты, Артур, своим деломзанимайся: бабки перекачовывай.

А чьи это бабки — тебя по жизни не должно волновать.

Ленчик говорил за обоих «братьев», второй, Мишаня, сиделнасупившись, мрачнее тучи, и всем своим видом изображал крайнее недовольство.Получалось у него хорошо, потому что Артур Виленович постоянно чувствовал егомрачное тяжелое присутствие и сбивался с мысли. Ему было скверно: и так-тоистория с калмыцкими офшорами была не из приятных, но теперь, когда за нейзамаячили мрачные фигуры «братьев» Косых, история эта становилась простострашной, она начинала пахнуть кровью.