– И попадают туда зачастую не серийные маньяки, убийцы, а те, кто по мнению обитателей золоченых кабинетов во дворце, в Гаруче, опасен для короны. Люди, исчезновения которых хотят власть имущие. Те, кто мешает делить должности, расположение его величества. И те, кто желает что-то изменить.

– Хотите сказать, Казимир Новак может быть оттуда? Из узников откопанских шахт? – спросил Влодек.

– Не обязательно именно узников, – покачал головой Глеб. – Там были и обычные работники. Не только гномы-надзиратели. Были те, кто доставлял провизию, оказывал пусть скудную, но медицинскую помощь. Там, в конце концов, жили и обычные люди. Все же горы огромны. В одной части живут и работают только гномы. Где-то и людей нанимают. Рудники для заключенных – малая часть.

Ковальский перевел дух и захлопнул журнал.

– Казалось бы, с чего вдруг я связал Казимира Новака и шахты, но во время беседы со мной Ирена Мнишек упомянула, что ее муж умер в Откопанах, а сама она много раз переезжала, пока не осела здесь. И не где-нибудь, а поблизости от аптекаря.

– И тебе все это кажется подозрительным? – уточнил Влодек, пытаясь нащупать связь.

– Эта рейяна явно что-то недоговаривает, – пояснил Глеб. – Я это чую. Да и она самая подозрительная личность во всей этой истории. Именно с ней у Новака был роман. Именно она последняя видела его живым. А потом аптекаря убили, когда он возвращался от нее. Именно к ней заходил какой-то неизвестный…

Мужчины переглянулись, и Давидовский подытожил:

– Итак. Версия вполне рабочая. Четверть века назад что-то произошло. В Откопанах или в ином месте, но это произошло тогда, когда Казимир Новак носил какое-то иное имя. После этого Новак покидает прежнее местожительство, начинает скрываться, меняет имя и переезжает в конце концов в Броцлав, где его никто не знает, а городок настолько маленький, что тут ему удается спрятаться и в глуши, и как бы на виду. Он открывает аптеку, женится, заводит ребенка, разводится, растит дочь… И живет спокойно больше двадцати лет, оставив в прошлом какую-то темную историю. Но два года назад в Броцлав перебирается рейяна Мнишек, сближается с Новаком и выясняет, что он тот самый… участник событий из прошлого. И после этого в город приезжает некий таинственный убийца, который не просто жаждет избавиться от Новака, но хочет что-то от него получить. Что-то настолько ценное, что ради этого готов преследовать нашего аптекаря четверть века по всему королевству. Неделю он наблюдает за Новаком, Мнишек в этом помогает, а потом убийца подкарауливает аптекаря и, не рассчитывая на свидетеля, устраивает допрос, желая получить что-то очень и очень ценное. Это не выходит, Новак убит, его дочь то ли сбежала, то ли в плену у нашего убийцы, а сам убийца не теряет надежды добыть ценности.

– И эти ценности настолько важны, что ради этого он готов вломиться в гномский банк, – довершил Ковальский.

– Но все же… – нахмурился Завацкий. – Почему ты решил, что начало этой истории лежит именно в Откопанах?

Глеб без слов снова открыл журнал и сунул его молодому человеку под нос.

– Гномы сами нам сказали, что следы, оставленные в банке, похожи на действия демона, – на мою радость, вслух проговорил следователь. – А согласно отчетности…

– Хоть демонические прорывы и бывают в различных и никак не связанных между собой местах, но большая часть случаев зафиксирована в местах деятельности гномов, – вчитавшись в стоки из журнала, прошептал Вольшек, перебивая мага. – Тридцать восемь случаев за последние сто лет и почти семьдесят процентов – Откопаны, районы южных и восточных шахт. Так называемые Старые копи…

* * *

Не успели мужчины обдумать догадки Ковальского, обсудить план действий и распределить обязанности, как в помещение, подобно лику восходящего солнца, впорхнула, сверкая россыпью бликов от дорогих массивных украшений, рейна Пштиль. На фоне чистенькой, свеженькой, будто умытой ключевой водой Зузанны, облаченной в дорогущий брючный костюм хищного алого колера, Глеб сам себя ощутил только-только выбравшимся из берлоги по весне медведем. Остро захотелось пригладить волосы и проверить выражение лица в стеклянной дверце шкафа, но следователь удержался, лишь неприязненно вздернул бровь.

Рейна радостно разулыбалась, сверкая еще и зубами, взмахнула крохотной сумочкой, обозрела все видимые поверхности и постановила:

– Максим, вот сюда поставь!

Маги разом нахмурились и заглянули писательнице за спину, где и обнаружился ее неприметный помощник с объемным кофром в руках. Рейян Штакель, привыкший понимать Зузанну без дополнительных пояснений, мигом метнулся к заваленному бумагами столу и, ни капли не смущаясь, решительно воздвиг свою ношу на краю, чтобы тут же начать двигать упрятанную в короб печатную машинку в центр. На пол посыпались папки, книги, листы заметок и писчие принадлежности. Заскрипело и с грохотом обрушилось похороненное под горой пресс-папье. Свалились на пол, почти воткнувшись лезвиями, большие ножницы. С хрустом раскололось несколько капсул-стержней для перьевой ручки, обрызгав бумаги синими и алыми пятнами.

У Ковальского дернулось веко.

Моргнув пару раз, он осмотрел помещение, убедившись, что собака оказалась расторопнее управленцев, удрав из-под злополучного стола до начала захвата рабочей поверхности. Сейчас Клара, наклонив голову набок, наблюдала за происходящим из безопасного местечка под окном, отгородившись от пришлых личностей столом Глеба.

Еще один взгляд по сторонам дал понять, что из-за приоткрытой двери за магами наблюдали жандармы, занятые разбором хлама в коридоре.

«Хракс!» – про себя застонал Ковальский.

Следователь готов был дать руку на отсечение, что писательница появилась в управлении этим утром не без содействия Петшиковского. Только шеф жандармов мог надоумить эту особу вломиться к магам без стука, дав свое высокое разрешение творить и вытворять все, что ей заблагорассудится. И все это ради мелочной мести управленцам, которые вновь заслужили поощрение от столичного начальства.

И теперь вместо того, чтобы спокойно и споро заняться делом, магам придется отвлекаться на приезжую рейну. А иначе им головы с плеч снимут. И не по одному разу.

Сам лично с высоким начальством из столицы Глеб знаком не был. Слышал лишь о главном из Центрального управления магконтроля, про которого шептались, что за него все решения принимает секретарша – суровая и монументальная рейяна Белчер. Да порой недобрым словом поминали некоего старшего следователя Белянского, от которого выли, рыдали и бежали бегом юные и не побитые жизнью управленцы и секретари. Ни с кем из этих людей Ковальский никогда не пересекался, но исправно любовался их резолюциями, подписями и рассылаемыми по регионам указаниями, для себя решив, что обойдется без личного знакомства.

Рейна Пштиль появилась в Броцлаве, конечно, не стараниями Белчер, Сидзецкого или Белянского, но за пятна позора на светлом лике магконтроля магов из маленького городка явно не похвалят даже эти профессионалы до мозга костей.