Ковальский с сомнением глянул на животное, оценивая его сторожевые навыки, и отрицательно качнул головой.

– Не сторожевая она. Сам глянь. Ухоженная. Таких в доме держат, а не на улицу на ночь выгоняют.

– Ну не знаю тогда, – пожал плечами Михал. – Жди новостей. Если и есть у твоей псины хозяин, то скоро сыщется. Ты ж местных знаешь, тут и у клочка травы владелец есть. Вряд ли кто-то проигнорирует пропажу ценного имущества.

Глеб покивал и направился в свой отдел. Собака как привязанная последовала за ним.

В вечно захламленном коридоре нынче не горели лампы, а через стеклянные вставки по верху перегородок лучи пробивались едва-едва, разбрасывая по стенам, рассохшимся шкафам и остальной рухляди яркие золотисто-желтые полосы.

– Когда уже Леслав этот мусор отсюда уберет? – зарычал не хуже собаки старший следователь, споткнувшись о выпавшую из кучи ножку то ли стула, то ли стола, и пнул деревяшку.

– Ты чего тут шум разводишь? – выглянул в коридор Давидовский.

– Да вот! – снова пнув мусор, махнул рукой Глеб. Собака рядом с ним рыкнула и сунула нос под столы, а потом – в стопку поставленных на попа ковров.

– Сразу видно, что голодный, – хмыкнул управленец. – Уже на вещи кидаешься!

– Да ну тебя, – отмахнулся Ковальский и попытался ногой задвинуть деревяшку под составленные один на другой столы. – Как дела? Фу, Клара. Фу, что ты к этим пыльным тряпкам пристала?

– Да так… – покривился Вольшек. – Ты про писательницу сегодня слышал?

– Я ее сегодня видел, – вздохнул Глеб, пытаясь за шкирку оттащить животное от ковров, которые закачались, грозя завалиться и перегородить коридор. – Она в банк заявилась.

– О! – протянул Давидовский. – Вот оно как было. А я еще удивился, что в гостинице мне велели передать записку, а сама наша рейна в номере заперлась. А она, оказывается, услышала о нападении и каблучки сразу в банк навострила. Теперь же отсыпается.

– Как бы эта особа там не отсыпалась, а новую книжку набивала… – пророчески высказался Ковальский. – Деятельная очень. Пыталась прямо в зале банка свой агрегат пристроить на один из столов.

– Идем, за кофейком подробнее расскажешь, – предложил Вольшек.

– Фу! – снова одернул псину Глеб. – Да что ты там такое отыскала? Мышей, что ли, Леслав там разводит…

Помянутый хозяйственник, привлеченный шумом, вынырнул в коридор из дальней подсобки и с ходу накинулся на Ковальского:

– Что вы тут, старший следователь, развели за балаган! Шум на все крыло! И это еще что такое? Собака? У нас по ведомостям собаки нет! Откуда вы ее взяли? Что за неучтенное животное? И что оно делает?

Трое мужчин уставились на псину, которая, не замечая криков, увлеченно раскапывала скрученные ковры. Наконец ей удалось уронить один из них, но на этом собака не остановилась, продолжив раскручивать пыльную шерстяную материю.

– Что это такое?! – взвился Леслав и кинулся вперед, к нависшей над ковром псине. – Порча имущества? Я материально ответственный! Я не позволю!..

Орал хозяйственник так громко и отчаянно, пытаясь прорваться мимо управленцев к коврам, что Глеб нахмурился, всучил Вольшеку пакет с будущими бутербродами и ткнул носком ботинка ковер, разворачивая его плотный рулон.

– Материально ответственный, говоришь? – невольно присвистнул Давидовский, увидев плоский сверток из темно-коричневой бумаги, вынырнувший из ковровых объятий.

Леслав побелел, уже не пытаясь добраться до ковра. Безумными глазами он глянул на магов и попятился.

– Что это, Леслав? – очень спокойно, даже ласково спросил Глеб и наклонился, чтобы поднять пакет. Тот оказался довольно тяжелым и плотным. Бумага под пальцами чуть проминалась, как если бы внутри лежало что-то сыпучее, вроде порошка.

Хозяйственник не ответил, лишь отступил еще на шаг, судорожно озираясь.

– Что это, Глеб? – уточнил Вольшек, заметив, как потемнело от гнева лицо Ковальского.

– Сладкий дым, – по крахмальному хрусту порошка определил следователь. – Тысячи на три злотых по курсу черного рынка столицы.

Давидовский присвистнул и глянул на Леслава.

– И много у тебя таких пакетов в этой рухляди, дорогой рейян Кобытько? – спросил со смешком.

Но хозяйственник не обманулся улыбкой управленца и его веселым тоном. Никогда прежде Вольшек не звал Леслава по фамилии, а это означало только одно: стоявший перед ним маг превратился из доброго знакомого в сурового управленца, которому не задуришь голову, с которым не выйдет договориться. Икнув, Леслав Кобытько развернулся и припустил по коридору, спотыкаясь на ровном месте и размахивая руками, как мельница лопастями.

– Лови! – крикнул Глеб Вольшеку, кидая тому в руки сверток, и кинулся вслед за убегающим хозяйственником.

– Вот же ж! – выдохнул управленец, когда пакет пролетел мимо и громко шлепнулся об пол, треснув посередине и рассыпав по полу часть дурманного порошка. – Вашу ж за ногу!

Ковальский его уже не слушал. Он несся за улепетывающим от него Леславом, мысленно проклиная собственную невнимательность и нерасторопность. Иначе бы следователь не пропустил то, что происходило у него прямо под носом. А теперь дело еще грозило превратиться в висяк, если Кобытько успеет удрать. Пусть оно и не по их, магов, ведомству, но именно управление магконтроля, как ближайшую к хозяйственной части структуру, назначат виноватой в случившемся.

– Стой! – крикнул Глеб, на ходу формируя магические путы.

Хозяйственник пригнулся, пропуская над головой светящуюся сеть, и дернул составленные к стене старые двери, перегородив коридор позади себя.

– Хракс! – выдохнул Ковальский, притормаживая. – Чтоб тебя!

И тут, скользнув у него между ног и ввинтившись в щель между дверными полотнищами, по коридору пронеслась собака. Еще до того, как следователь отпихнул препятствие со своего пути, животное в три мощных прыжка скрылось за поворотом, и мгновение спустя оттуда донесся душераздирающий вопль и грохот.

Глеб обменялся с подоспевшим Давидовским озадаченным взглядом и устремился дальше по коридору, втайне надеясь, что собака успела сбить убегавшего Кобытько с ног.

Открывшаяся картина превзошла любые, даже самые смелые ожидания. На полу, уткнувшись макушкой в дверной косяк, валялся Леслав. Хозяйственник тихо поскуливал и подергивал ногой, в которую, порыкивая, вцепилась собака.

– Хорошая девочка, – выдохнул Ковальский, подходя к поверженному. – Очень хорошая.

– Да уж… – согласился Вольшек без особого энтузиазма.

– Если хозяин не отыщется, то вполне можно брать четвертым сотрудником в управление, – со смешком сказал Глеб, формируя между пальцами толстую магическую нить, чтобы спутать руки Леславу. – Ну… отпусти уже. Отпусти.

Клара еще раз рыкнула, чуть громче, но миг спустя разжала челюсти и отступила в сторону. На морде псины читалось явственное отвращение. Хмыкнув, Ковальский потрепал собаку по загривку и заверил: