— Не знаю.

— Как не знаете? Если он на работу не выходит, то вы так мне и скажите, я тогда в милицию буду обращаться…

— Дело в том, что я ничего не могу вам сказать, поскольку только полчаса назад на смену заступил. А вчера у меня был выходной.

— Так вы спросите у кого-нибудь насчет моего Коли, — не унималась я.

— Извините, но не могу надолго занимать телефон посторонними разговорами. Мне заказы принимать надо, иначе мы потеряем клиентов. — В трубке послышались гудки.

Я подождала минут пять, потом снова позвонила в пиццерию:

— Молодой человек, это снова я, мама Коли Кораблева. Вы уточнили, был ли мой сын сегодня на работе?

— Нет, я все время отвечал на звонки. У меня работа, понимаете?

— Понимаю, сынок, понимаю. А вы можете соединить меня со своим начальством?

— Его сейчас нет на месте. Я вас очень прошу, — взмолился мужской голос, — не звоните больше по этому телефону, он исключительно для заказа пиццы.

— Молодой человек, — продолжила я, — вы бы дали мне номер телефона своего начальника. Если не ошибаюсь, его Ильей Федоровичем зовут. Мне Коля о нем по телефону рассказывал. Я лучше ему буду звонить.

— Простите, это не входит в круг моих обязанностей. До свидания, — скороговоркой произнес сотрудник пиццерии и отключился.

Примерно через час я снова позвонила.

— Алло! — ответил все тот же голос.

— Скажите, пожалуйста, Коля Кораблев не появился?

— Мамаша, это снова вы? — Мужчина уже не скрывал своего раздражения.

— Я, сынок, я. Пока о Коле что-нибудь не узнаю, не перестану звонить.

— Ладно, мамаша, оставайтесь на связи, сейчас я позову к телефону начальника…

Через минуту я услышала хрипловатый голос.

— Алло! Вы насчет Кораблева интересуетесь?

— Да. Простите, а с кем я разговариваю?

— Директор пиццерии Борисов, — отрекомендовался собеседник.

Ого! Все-таки он прервал свой дачный отдых и вернулся в пыльный город. Или никуда не уезжал, а просто не хотел разговаривать с Ивченко?

— Илья Федорович, вы знаете, где мой сын? — строго спросила я.

— Тут такое дело… — Мужчина прокашлялся. — Ваш сын, Николай Кораблев, действительно поступал к нам. Мы взяли его стажером, но он проработал всего один день. Это было как раз позавчера. Ни вчера, ни сегодня молодой человек в пиццерии не появлялся. Наверное, устроился на другую, более выгодную работу. Такое бывает, так что ищите его где-нибудь в другом месте.

— Что значит — в другом месте? Коля мне позвонил, сказал, что нашел хорошую должность, что его все у вас устраивает. Мой сын очень ответственный мальчик, он не мог просто так взять и не выйти на работу, никого не предупредив. С ним, наверное, что-то случилось… Я завтра приеду в Горовск и напишу заявление в милицию.

— Может, не стоит спешить? Возможно, ваш сын встретил какую-нибудь девчонку и забыл про все на свете… Такое тоже бывает, уж поверьте мне.

— Нет, мой мальчик не таков. Он очень серьезный. Я чувствую, с ним что-то плохое случилось, а вы не хотите мне говорить. Понимаю, вы бережете мои нервы… Скажите, а ваши клиенты — люди порядочные?

— Что вы имеете в виду? — насторожился Борисов.

— Я вот по телевизору видела, что доставщика пиццы в квартире ножом пырнули. Правда, это в Москве было, но и в Горовске тоже такое может произойти. Как же тут не переживать за сына?

— Успокойтесь, пожалуйста, тот случай из ряда вон выходящий, подобное вряд ли где-то повторится, — не слишком уверенно произнес Илья Федорович.

— А ДТП? В городе они постоянно происходят. Как бы Коля в аварию не попал… — продолжала я изображать сумасшедшую мамашу, которая накручивает и собеседника. — Надо бы справки в больницах навести…

— Ни в какую аварию, по крайней мере, на нашей машине, ваш сын не попадал, — возразил директор пиццерии. Но на второй день он на работу не вышел. Пожалуйста, наберитесь терпения, возможно, парень скоро сам объявится.

— Вам легко говорить «наберитесь терпения». А мне каково? Коля — мой единственный сын, надежда моя и опора, но от него третий день нет ни слуху ни духу!

— Я вас прекрасно понимаю, у меня тоже есть дети, но, к сожалению, ничем помочь вам не могу. — Борисов прокашлялся. — Пожалуй, вам не стоит больше сюда звонить. Горовск — не такой уж маленький город, здесь много других предприятий и организаций, куда мог устроиться на работу ваш сын. Вот и все, что я могу вам сказать.

— До свидания, — попрощалась я и отключилась.

Что ж, трех звонков в пиццерию «Адриано» за один сегодняшний день вполне достаточно для того, чтобы Илья Федорович понял: мамаша пропавшего стажера не будет сидеть сложа руки, а забьет во все колокола, пытаясь выяснить, при каких обстоятельствах исчез ее сын. Обстоятельства же таковы, что Коля выехал на свой первый заказ к Ивченко, которому понадобился новый мальчик, и неизвестно куда делся. Разве тут не напрашивается мысль, что Александр имеет непосредственное отношение к исчезновению наивного деревенского паренька? Напрашивается, еще как напрашивается!

Я надела наушники и услышала в доме художника треп охранника с домработницей в режиме реального времени. Они перемывали косточки своему хозяину и его матери.

— Все же я считаю, Людмила Дмитриевна сама виновата в том, что Сашка стал таким… Уж больно в строгости она его с малолетства держала. Порола почем зря, жестоко наказывала за любую провинность, вот он и невзлюбил женщин.

— Не то говоришь, Никитична, — возразил охранник, — дело тут совсем не в воспитании. Я тридцать лет в армии прослужил. Знаешь, сколько солдат через меня прошло? Тысячи и тысячи. Так вот, почти в каждом наборе один-два «голубых» призывника попадалось. С ними и партийно-воспитательную работу проводили, и к врачам их направляли, все без толку. По-моему, у них в генах сдвиг какой-то.

— Может, ты и прав, Петрович, — вздохнула Никитична. — Только мне Сашку жалко, он для меня почти как внучок родной. Я ведь его с детства знаю. Мы на одной лестничной площадке жили. Как Семен умер, Людмила Дмитриевна на работу вышла, а сыночка частенько со мной оставляла. Я ведь на дому работала — шила, вязала…

— А отчего Сашкин отец умер?

— Несчастный случай на стройке, где он работал, произошел, током Семена ударило…

— Понятно.

— Так вот я хочу сказать, что в детстве Саша ничем от других мальчишек не отличался: с машинками и пистолетиками любил играть, на велосипеде гонял. А вот в подростковом возрасте вдруг за карандаш взялся — рисовать стал, скульптурки какие-то из пластилина и глины лепить. Людмила Дмитриевна понять не могла, откуда у сына такой талант взялся. Ни художников, ни скульпторов у них в родне не было. Да и не нравилось ей его увлечение, несерьезным казалось. Одним словом — баловство. Людмила Дмитриевна мечтала, чтобы Саша экономическое образование получил, а он хотел в Строгановское училище поступать. Людмила Дмитриевна его в Москву не пустила, тогда мальчик назло ей завалил вступительные экзамены в наш финансово-экономический институт и подал заявление в ПТУ, которое художников-оформителей для полиграфической промышленности готовило. Его туда с радостью взяли.