Заканчивалось это дурно – одному из таких бунтарей как-то выдали двадцать плетей, превратив его спину в кровавую подушку. А пороть заставили приятеля этого самого парня – мастера подмечали, кто с кем дружит, используя любую возможность натравить друг на друга.

Другому на глазах у всех мастер деревянным тренировочным мечом перебил обе голени, и парень из потомственных рабов вопил на весь плац, перекрывая своим криком сигнальный горн. Впрочем, как и раньше, к ночи все травмированные и поротые были здоровы, и только больше, чем обычно, хотели есть и пить. Лечение магией использует ресурсы организма, съедая жир, жизненную энергию, и, чтобы ее восполнить, нужно хорошо питаться.

Вообще-то всего двух дней хватило, чтобы самые упертые поняли – от взгляда мастера не укроется ничего, и отлынивать от учебы себе дороже – это ведь не в родительском доме, где мама пожурит, отшлепает, и ты со спокойной совестью побежишь дальше, забыв обо всем происшедшем. Здесь ошибок не прощали. За каждую нужно было платить, иногда самой жизнью.

Про свое обещание сходить в храм и помолиться Создателю Адрус совершенно забыл. Да и когда идти, если все дни забиты до предела и больше предела? Когда за неделю всего полдня свободного времени?

Лишь на седьмой день недели все учащиеся могли отдыхать после обеда, занимаясь своими личными делами. Слава Создателю, после того, как Щенки прошли Ритуал, они были избавлены от стирки, уборки – все делали наемные работники. Нужно было лишь оставить грязное барахло в корзине возле постели, и волшебным образом через некоторое время вместо грязной одежды появлялась чистая – выглаженная и заштопанная.

Конечно, волшебства тут не было и в помине, все хозяйственные работы делались так, чтобы учащиеся не контактировали с обслуживающим персоналом, в то время, когда Щенков не было в казарме. Потому никто не видел – кто приносит одежду, кто подметает казарму и кто стирает пропотевшую на тренировках одежду. Да и зачем смотреть на этих людей? Кому они интересны, слуги? Чуть выше рабов…

В общем, на седьмой день недели, с обеда до отбоя, учащиеся были предоставлены сами себе. Хочешь – спи, хочешь – броди по территории Школы, везде, за исключением тех мест, куда Щенкам ходить запрещалось. Но их было немного – помещения для прислуги и еще кое-какие здания, вроде складов и административного корпуса.

Старшие, полупсы, могли в этот день посещать столицу – им выдавали денег, и под присмотром командиров парни могли сходить на рынок или в бордель, о чем мечтал каждый, если не считать Звереныша, – сумасшедший, одно слово!

Конечно, в город выходили не все, только достойные, те, кого отпустили командиры, но на третьем году обучения нерадивых учеников уже не оставалось. Они или становились ревностными учащимися, или умирали – Школа эффективно отсеивала или перевоспитывала всех, кто в нее попадал. Жестко, даже жестоко, но из обычных подростков здесь делали лучших убийц в мире.

Так говорили в Империи и так считали они сами. До тех пор пока не встречали соперников, равных себе по силам…

Ничего этого Адрус пока не знал. Старшие школяры с младшими не общались – не потому, что не хотели – это не приветствовалось системой обучения. Ни к чему новичкам знать то, чего знать пока не надо. Более того, за разговоры и контакты между старшими и младшими можно было угодить под плети, об этом предупредили в самом начале обучения. Первый же, кто задал вопрос – почему так? – получил пять плетей. Больше спрашивать никто не решился.

Новички быстро привыкли к тому, что задавать лишние вопросы себе дороже. Приказали – выполнил. Не выполнил – получи наказание. Хорошо выполнил – получи поощрение.

Пока что поощрением являлись всего лишь похвалы, но обставлялось это так, чтобы каждый мечтал стоять перед строем и удостоиться благодарности мастера.

Адрус не раз получал похвалы, но каждый раз, когда стоял перед строем, замечал неприязненные и завистливые взгляды своих соратников. Многие из их Звена, и не только, искренне ненавидели Звереныша, и то обстоятельство, что его хвалят, лишь подливало масла в огонь.

Иногда Адрус начинал думать, что его хвалят даже не из-за особых успехов в занятиях – ничего особо выдающегося, на его взгляд, в них не было, а лишь для того, чтобы разжечь неприязнь в рядах школяров, заставить их ненавидеть более удачливого товарища. Зачем это делалось – он понять не мог, хотя много размышлял на эту тему, перед сном, обедая, и даже тогда, когда в очередной раз вместе со всей группой бежал вдоль стены Школы, держа на плечах здоровенный чурбан, отполированный руками сотен и сотен школяров, ушедших в историю Школы.

В конце концов, Адрус пришел к выводу, что учителям нужен объект поклонения и ненависти – те, кто поклоняется «герою», будут стремиться стать похожими на него, а значит, постараются поднять свой уровень как можно выше.

Те же, кто его ненавидит, мечтают набить морду, занять его место в иерархии небольшой стаи волчат, тоже будут поднимать свой уровень! А разве не это является задачей каждого учителя?

Вот только никто не спросил, каково это «образцу» – быть объектом поклонения и ненависти.

Адрус ни с кем не дружил. Он не испытывал тяги к установлению более близких отношений – вообще никакой. Это было странно, но укладывалось в рамки его безумия. Зачем безумцу, одержимому, друзья? Он сам по себе, он самодостаточен, ему не нужны другие, чтобы почувствовать себя сильнее. Он и сам сила!

Чутье Звереныша говорило: «Стоит тебе с кем-нибудь подружиться, и они используют это против тебя!» Тот, кто дружит, уязвим, ведь его слабое место – друзья. Звереныш не мог позволить себе быть слабым. В этом страшном мире ценят только силу и жестокость, так надо стать самым сильным и самым жестоким, чтобы победить других сильных и жестоких! После Ритуала, после того дня, когда новичков ломали, заставляя привыкнуть к мысли, что им придется убивать, делать это, не раздумывая, всех, на кого укажут, Щенки успокоились, повеселели, расслабились. За недели спокойной жизни забылись кровь, смерть, невзгоды. Но Звереныш знал, что это спокойствие обманчиво. Он именно знал, что люди, однажды устроившие страшную экзекуцию, продолжат свое дело, чтобы закрепить достигнутый результат. И это будет сделано не раз и не два, а много раз, пока каждый из учеников навсегда не усвоит эти уроки и превратится в неразмышляющего, бездумного, верного убийцу, совершенное оружие в руках Императора. И высшая степень подчинения – убивать по приказу Императора того, кто ближе всех на свете – отца, мать, друга.

Насчет родственников у Щенков было слабовато, а вот друзей тут, в Школе, уже хватало.

– Полупсы сегодня в город пойдут! – Лебель цыкнул сквозь зубы, проследив, как плевок пролетел рядом с полосатой мухой, зависшей возле лица Саргуса, развалившегося на траве. – Я бы тоже сходил!

– Эй, эй – ты чего расхаркался! – возмутился Саргус, вытаращив глаза. – Совсем обнаглел! Звереныш, тресни его по башке! Ты все равно сумасшедший, тебе ничего за это не будет!

– Не мешай. Он изучает историю Империи! – хмыкнул Лебель. – Он на нас плевал!