Именно к римскому праву Фердинанд обращался при выяснении отношений с вечно недовольным ландтагами Внутренней Австрии. Он объяснял депутатам, что последнее слово во всех вопросах принадлежит ему, поскольку он облечен властью государя. Искоренение протестантизма — его желание, и тут он действует «по собственной воле». Более того, Фердинанд полагал, что оказывает еретикам добрую услугу, уводя их с неправедного пути, поскольку так они не лишатся вечной жизни. Много лет спустя духовник Фердинанда вспоминал его слова: «Некатолики считали меня жестоким из-за запрета на ереси. Но мной движет не ненависть, а любовь. Если бы я их не любил, я бы спокойно оставил этих людей в их заблуждениях»[207].

Фердинанд отличался набожностью, семь раз в день преклоняя колени для молитвы и дважды выстаивая мессу. Но он был взбалмошным и не обращал внимания на мелкие детали. Это был «человек идей», которого не занимало выстраивание механизмов управления или ведение бухгалтерских ведомостей. Хуже того, он верил, что находится в постоянном контакте со Всевышним. Ради него Господь творил чудеса, а в годину бедствий даже разговаривал с ним с распятия, перед которым всегда молился король. (После смерти Фердинанда это распятие перенесли в главный алтарь Хофбургской часовни, где оно сохранило свои чудотворные свойства.) В одном из последних писем к матери Фердинанд объяснял свою приверженность католицизму словами, вторившими мысли Филиппа II: он «готов снести потерю земель и поданных, лишь бы только не допустить ущерба истинной вере»[208].

Фердинанд старался не вмешиваться в конфликт Рудольфа и Матиаса и не вставал целиком на сторону ни одного из братьев. В то же время он старался заключить союз с герцогом Баварии Максимилианом. Для Габсбургов баварский дом Виттельсбахов служил вторым после Испании источником брачных партнеров-католиков. Баваркой была и мать Фердинанда Мария Анна, и его первая жена (и кузина), которую тоже звали Марией Анной (они поженились в 1600 г.). Но одновременно Бавария традиционно соперничала с Габсбургами за господство в южной части Священной Римской империи. Максимилиан Баварский слыл не менее ревностным католиком, чем Фердинанд. Строго говоря, он даже перещеголял мужа сестры, подписав клятву верности Деве Марии собственной кровью. Конфессиональная непримиримость сблизила Максимилиана и Фердинанда и политически. В 1609 г. Фердинанд вступил в Католическую лигу, созданную Максимилианом в противовес Протестантской унии, объявившей себя, помимо прочего, оборонительным альянсом[209].

В 1612 г. Матиас сменил брата на императорском престоле, но оказался столь же беспомощным, как и Рудольф, поскольку обычно не мог исполнять монаршие обязанности по состоянию здоровья. Кроме того, все менее вероятным представлялось, что он сможет произвести наследника от своей день за днем тучневшей супруги. Матиас не питал к Фердинанду особой привязанности, поскольку опасался его пылкости в вере. Но братья Матиаса или уже умерли, или находились при смерти, и никто из них не оставил наследников, а значит, единственным преемником Матиаса оставался кузен Фердинанд. Его преимуществом было и то, что к 1614 г. он уже имел двоих сыновей, то есть гарантировал продолжение Габсбургской династии. Матиасу пришлось смириться с тем, что на всех тронах его сменит Фердинанд.

В 1616 г. начались переговоры с венгерским государственным собранием. В Венгрии Фердинанду не доверяли из-за его истовой набожности, но здесь ему очень помог недавно назначенный кардинал-примас Петер Пазмань. Пазмань убедил часть венгерских аристократов, что у королевства есть лишь две возможности: принять власть турок или «устроиться под крылом соседнего христианского государя» и признать Габсбургов «оплотом нашей земли». Пазмань также уговорил Фердинанда во всеуслышание объявить, что он сохранит в Венгрии свободу вероисповедания согласно условиям Венского мира 1606 г. В обмен на свое избрание и коронацию Фердинанд, верный слову, подписал соглашение, составленное государственным собранием, и обязался соблюдать 77 его статей, включая положение о том, что «никому не будет помехи в отправлении и исповедании его веры». В 1619 г. это соглашение было обнародовано как первый законодательный акт нового монарха[210].

Фердинанд никогда не отрекся от обещаний, данных им в Венгрии при коронации. Священный обряд, который сопровождался причастием нового короля, стал торжественным поручительством, что эти обещания не должны нарушаться даже «по собственной воле» Фердинанда. В самом деле, на государственном собрании 1622 г. в Шопроне Фердинанд даже утвердил на должность первого министра, или палатина, главу протестантской знати Санисло Турзо, таким образом приняв выбор депутатов, а не оставив должность вакантной (как делали его предшественники), пока те не предложат кандидата, который придется ему по нраву. Кажется вероятным, что Фердинанд так же сохранил бы и привилегии, дарованные Чехии Грамотой величества, если бы эта страна не взбунтовалась[211].

Чешский сейм избрал Фердинанда королем в 1617 г. Здесь ловким политиком показал себя Матиас, в частных беседах убедивший различных чешских аристократов, что преемство Фердинанда дело решенное и что для них же выгодно оказать ему поддержку. Чехи к тому же помнили о вечном споре с моравской знатью, которая не желала мириться с прерогативой чешского сейма выбирать монарха и, следовательно, с первенством Чехии в комплексе коронных земель Чешского королевства. Соглашаясь на Габсбургов в роли правящей династии, чешское дворянство надеялось, что это поможет сохранить статус-кво в политике и, соответственно, его собственную главенствующую роль. Торгуясь за корону Чехии, Фердинанд обязался чтить Грамоту величества, а в ходе коронации поклялся соблюдать ее условия[212].

Многие из положений Грамоты величества были сформулированы весьма неопределенно. Споры по поводу протестантских храмов, которые были выстроены на землях, принадлежащих местному монастырю и архиепископу Праги, продолжались не один год, и Матиас предпочитал не замечать этой проблемы. В конце концов решительно возражавшие против сноса храмов протестантские дефенсоры, должность которых была введена той же Грамотой величества, собрались в 1618 г. в Праге, чтобы надавить на Матиаса. Формально тот еще не передал управление Чехией Фердинанду, а поручил его временному регентскому совету. Матиас из Вены ответил дефенсорам резким посланием, в котором предостерегал от дальнейших посягательств на его власть.

Дефенсоры не ожидали от Матиаса подобной решимости и заподозрили, что письмо от его имени составлено регентским советом. В мае 1618 г. в Пражском Граде между регентами и дефенсорами разгорелась перепалка, которая дошла до того, что двух чиновников, подозреваемых в составлении того самого письма, вместе с секретарем совета выбросили из окна. Упав с высоты 20 м, они тем не менее выжили — то ли удар смягчила мусорная куча, то ли, как утверждали некоторые современники, падение замедлили поспешившие на выручку ангелы. Так или иначе, все трое пережили и падение, и последовавшие за ним трусливые выстрелы им в