Кто-то беспокойно заерзал, но все старательно смотрелитолько на Когана, чтобы не смущать вниманием коллег, все-таки треть из аппаратаЦК КПСС, ЦК ВЛКСМ, КГБ...

– А мы это равновесие восстановим, – буркнулКречет. – И народ узрит, что проклятые жиды кровь народную пьют, иотечественные коммерсанты заворчат, что всякие так рабиновичи их деньги вИзраиль переводят. А то у нас, как говорил классик, нет середины, а либо врыло, либо ручку пожалуйте!

– А не получится, что снова в рыло?

– Размечтались! – сварливо сказалКраснохарев. – Вам бы только в рыло, чтобы под видом спасения рабочую силув свой Израиль нагнать!.. Шиш вам. Как только начнутся перегибы, тут же парурепортажей из Израиля организуем. Так вот, мол, и так, евреи тоже, бывает,работают. Вот еврей – слесарь, вот – токарь, а вот и вовсе... гм... Кто неповерит, для тех будем поездки организовывать, чтобы на евреев-рабочихпосмотрели. Ведь кроме, как в Израиле, нигде не увидишь... Вы мне лучше другоеобъясните: если мы начинаем терроризм признавать полулегальным оружием, то, какс теми, что захватывает наши самолеты или автобусы с детьми? Или для них отдельнуюстатью заводить?

Кречет поморщился:

– Степан Викторович, ты уж, пожалуйста, научисьотличать уголовников от террористов! Уголовники – это та дрянь, котораянамеревается за счет других людей жить безбедно, а террористы – это, поопределению Виктора Александровича... все камни на него... лучшие людичеловечества. Они жертвуют собой для того, чтобы добиться лучшей жизни длясвоего народа. А многие так и вовсе мечтают осчастливить весь род людской! Неспорь, мы сейчас говорим пока только о чистоте замыслов. У уголовников замыселизначально подл и грязен, а у террористов чист настолько, что даже ангелы сбелоснежными крыльями им в подметки не годятся!.. Я что-то не слыхал проангелов, которые бы пожертвовали не то, что жизнью, а хотя бы перышком.

Коломиец спросил непонимающе:

– А как же с теми террористами, что захватили автобус вСаратове?

Сказбуш фыркнул, ему все понятно, а Коган пояснил туповатомуминистру культуры:

– Расстрелять на месте, но закопать – с воинскимипочестями!

Кречет скривился, проклятые евреи над, чем только нефиглюют, но смолчал, явно предполагал что-нибудь подобное, а Сказбуш педантичнопоправил:

– То были не террористы, а уголовники. Потребовали несвержения диктатуры проклятого Кречета, а всего лишь мешок с долларами. Какиепочести? Вот если бы борьба против режима самодура Кречета, тогда бы,конечно... и почести, и памятник и пособие их семьям...

Кречет не выдержал, рявкнул:

– Хватит, разгыгыкались! Начинается великое наступлениена Штаты, вы хоть понимаете? Нет-нет, не войсками... Настоящее наступление ираньше начиналось с разглядывание карты, затем – с чертежных столов ученых, атеперь... теперь с идей!

Яузов пробурчал скептически:

– Но что идеи против танков? Или авиации, которая в СШАтрадиционно сильна?

– Идеи, дорогой – самое мощное оружие. Идеи поражаюттех, у кого в руках гашетка самолета, рычаги танка, ядерная кнопка. И от этогочеловека зависит, в какую сторону бабахнуть.

Яузов и Коган, едва не стукаясь лбами, уже посерьезнели,рассматривали таблицы с десятками кривых, от которых у меня зарябило в глазах.Коган на время забыл, что Яузов потомок Скалозуба и унтера Пришибеева, а Яузовдо ближайшего перекура решил не рассматривать министра финансов как хитрогошпиена в пользу мирового сионизма.

Вообще-то козе ясно, что человек, который не побывалнационалистом или антисемитом, вообще не может быть государственным деятелем.Это обычные болезни роста, даже не болезни, а неотъемлемые этапы становленияполноценной личности. Всяк, кто их пропустил – неполноценен. В детстве всякийпатриот своего дворика, а на соседние смотрит как на земли врага. Затемначинается деление, если он горожанин, на свою улицу и чужую. Чуть позже – нацентровых и окраинных.

Затем, повзрослев, внезапно понимает, что он принадлежит ктакой-то национальности. А в их страну, город понаехали всякие (кавказцы,чернозадые, эти русские, хохлы, москали, жидовня и т.д.), и надо ее защищать.

Попутно узнается, что в науке, культуре, правительствеевреев больше, чем должно было бы быть по справедливости, т.е., в процентном отношении,и начинается борьба против этих сионистов, что хотят захватить весь мир ипоставить своего израильского царя, что сидит в подполье и ждет своего часа.

Ну, а потом, повзрослев еще, человек приходит к страннойидее, что его мир – это не его родной дворик, не родная улица, даже не город истрана, а весь род человеческий. Что все мы от одной обезьяны... странно былобы, если бы разом у двух-трех произошла такая редчайшая мутация, давшая разум,что все мы человеки, и надо заботиться о благе всего рода или вида, что точнее,а о дворике или улице пусть пока заботятся те, кому предстоит дорасти...

Конечно, в большинстве человеки не успевают дорасти дотакого понимания. Не всем же хватит сорока или шестидесяти лет, кому-то понадобилосьбы и пару тысяч. Еще больше тех, кто по скудоумию просто не способен идти поэтапам. Он таков, какова на дворе погода. Ему говорят, что плохо бытьантисемитом, он соглашается и всем готовит, что плохо быть антисемитом. Если жеавторитетно, т.е., со страниц газет и по телевидению толстый и с важным голосомобъявит, что важнее всего национальная идея, и что надо всех инородцев подкорень, этот человечек с готовностью пойдет точить нож.

Похоже, все наши члены кабинета успели пройти нормальныеэтапы социального роста, это видно по шуточкам по адресу Когана, Коломийца,Яузова и даже Кречета. Коломиец уж слишком хорошо знает историю запорожскогоказачества, помнит, как Богдан Хмельницкий за успешный поход на Москву получилзолотую саблю от польского короля, знает все украинские казачьи песни... Коганхитрее, не проговорится, но не дурнее же Коломийца, хотя тот гордо твердит, чтогде пройдет хохол, там двум евреям делать нечего, на что Коган многозначительноулыбается.

Но все же никто из них не вернется к пройденным этапам, нато и пройденные, зато хорошо понимают тех, кто еще на тех, предыдущихступеньках. Знают силу тех эмоций, знают, как действуют, а вот девственник,который «не был, не участвовал, не значился...», на высоких постах опасен. Ещенеизвестно, на каком фаллосе невинность потеряет! Такие пусть сидят на своихогородах, участвуют в дог-шоу и воюют за сохранение Арала...

Кречет ходил взад-вперед по кабинету, только трубки с«Герцоговиной-Флой» недостает, хмурился, сопел, лицо злое как у бульдога.Сказбуш встал, когда на него обрушился тяжелый взгляд президента, руки по швам,а Кречет проронил:

– Что нового с американской базой у наших границ?

– Платон Тарасович... Дело очень серьезное. Я говорил сЗабайкаловым. Да вы и сами знаете! Дипломатических рычагов нет, а со слабымиШтаты не считаются.