Он поворачивается и идет милю через обнаженные декабрьские поля, к рабочей бытовке Управления газовой промышленности. Он знал, что бытовка там, потому что в ту пору работал в Управлении газовой промышленности, в Ист-Килбридже. Он переобувается в бытовке, все его сапоги в крови. Потом проходит восемь миль до своего дома в Биркеншоу.

Мануэль сделал три разных признания в одну и ту же ночь в полицейском участке Гамильтона, сразу после того, как Дэнди Маккей избил его перед восемью полицейскими. Копы распечатывают признания, а потом Питер Мануэль их подписывает. Признания вручают инспектору сыскной полиции Роберту Макнилу из Глазго и старшему инспектору Уильяму Манси, копу из Южного Ланаркшира, который ненавидит Мануэля, как никто другой.

Манси преследует Мануэля двенадцать лет, с тех пор как впервые арестовал его за взлом чужого дома и сексуальное нападение. Манси всегда получает своего человека. В его карьере пятьдесят четыре расследованных убийства. «Невероятно, но каждое из них было раскрыто», – говорится в его личных мемуарах. Да, это невероятно.

Первое признание Мануэля – обещание помочь в определенных делах.

Его второе признание – обещание помочь раскрыть убийства Энн Найлендс, Изабель Кук, Уоттов и Смартов.

В его третьем признании много страниц: это детальное изложение того, что он сделал.

Изабель Кук… «Сразу за мостом у Бернтбрум я встретил идущую девушку. Я утащил ее в поле. Я заставил ее наблюдать, как кладу камни в ее сумочку и швыряю ее в ручей. Я увел ее в темноту. Она начала вопить. Я сорвал с нее одежду, завязал что-то вокруг ее шеи и задушил ее. Я поднял ее и отнес в поле. Я начал копать яму, но по тропе мимо ехал человек на велосипеде и остановился, чтобы посмотреть, что я делаю. Я подождал, пока он уедет, а после перенес ее в более темное место и похоронил».

В описании убийств Уоттов рассказывается, как Мануэль прокрался по темной улице и приблизился к дому. Как он разбил окно и сунул руку внутрь, чтобы открыть дверь. Как было тихо. Там рассказывается о картине с собакой, шифоньере, сухом джине «Маскаро» и сэндвиче. И о женщинах: «Пах, пах. Пах. Пах».

Он рассказывает, как вломился в дом Смартов утром Нового года и нашел семью в постелях, как сперва застрелил мальчика. Он не знал, что там был ребенок. Он думал, это маленький мужчина.

Как он взял машину мистера Смарта и ездил на ней несколько дней, оставляя ее на фабричной автостоянке, чтобы взять потом снова, оставляя ее на Флоренс-стрит, возле дома Дэнди Маккея. Он признается, что вернулся в дом Смартов и болтался там несколько дней. Сидел тихо-мирно, держа все под контролем. Он отдергивал и задергивал занавески в передних комнатах, чтобы избавиться от любопытства соседей. Он кормил кошку лососем из банки, потому что вынул было из шкафа «Китикэт», но потом посмотрел на консервную банку с лососем и решил – знаете, никто ведь больше не будет это есть, верно? Теперь.

В признании Мануэль рассказывает, как добыл «Уэбли» и «Беретту», и у кого. Он признается, что завернул «Уэбли» и «Беретту» и бросил их в Клайд с подвесного моста.

Команде водолазов пришлось искать две недели в иле, в ледяной бурой воде, чтобы обнаружить их. В конце концов, когда оружие подняли, оно было завернуто точно так, как описал Мануэль: «Уэбли» – в пару перчаток его сестры, «Беретта» – в обрывок скатерти из дома Смартов.

Мануэль дал все эти показания, но теперь отказывается от них. Он велит своему адвокату оспорить показания в суде на основании мошенничества полицейских: они напечатали то, чего он не говорил, а после расписались за него. В доказательство Питер говорит, что каждое признание подписано другой рукой и разными именами. Первое подписано: «Питер Мануэль», второе: «Питер Энтони Мануэль», третье подписано: «П. Т. Мануэль».

Гаральд Лесли отказывается предъявлять суду такой аргумент, потому что это глупо. Если они заявят, что полицейские подписали признания, Корона просто вызовет полицейских, бывших свидетелями того, как Питер Мануэль подписывал признания. У любого копа, попытавшегося бы смошенничать, хватило бы осторожности поставить согласующиеся друг с другом подписи на трех документах, подписанных в течение шести часов.

И без того напряженные отношения между Мануэлем и его адвокатами становятся еще хуже, когда те отказываются подать заявление о «недопустимом давлении с целью вынудить признание». «Недопустимое давление» – технический термин, применимый к невинным детям, которые признаются в преступлениях, не будучи предупреждены о последствиях. Мануэля допрашивали после такого предупреждения, и он царапает признания в изнасилованиях и ограблениях с применением насилия с тех пор как ему исполнилось двенадцать. Теперь он закоренелый преступник тридцати одного года с длинным послужным списком приговоров.

Гаральд Лесли и вправду оспаривает заявления, но только на основании того, что в распоряжении его клиента не было адвоката в течение сорока восьми часов после ареста и он не спал два дня.

Когда за Питером пришли, арестовали и его отца; в ящике туалетного столика нашли пару перчаток, добытых во время кражи со взломом, и он отказался сказать, что их принес сын. Сэмюэля арестовали с единственной целью: надавить на сына. Когда несколько лет спустя один писатель высказал Манси такое предположение, старый коп ухмыльнулся и обвинил его в том, что у него «грязные мысли».

Лорд Кэмерон выслушивает аргументы Лесли, но решает, что признания будут приняты в качестве улик. Их показывают присяжным.

После обсуждения признаний суд наутро собирается вновь.

Питер Мануэль ждет, пока войдут присяжные, лорд Кэмерон усядется, а вся публика соберется и займет свои места. Мануэлю нравится аудитория.

Потом он просит позволения посовещаться со своими адвокатами.

У них идет напряженная дискуссия, но нельзя расслышать, о чем они говорят. Грив возбужденно улыбается, что совершенно не в его характере. Лесли серьезно кивает и как будто снова и снова просит у Мануэля подтверждения. Тот отвечает утвердительно.

Гаральд Лесли просит разрешения подойти к судье и шепотом сообщает лорду Кэмерону, что Мануэль только что уволил мистера Грива и его самого.

Последнее, что делает мистер Лесли в качестве адвоката, – информирует суд, что мистер Мануэль хочет отныне защищаться сам.

Ставки поднимаются. Представлять собственные интересы, когда тебя обвиняют в преступлении, за которое грозит смертная казнь, опасно для кого угодно. Мануэль рискует облажаться со свидетельскими показаниями и оказаться на виселице. Для лорда Кэмерона это первое дело, которое может закончиться смертным приговором, и ему не нужны апелляции на основании того, что суд согласился рассмотреть неверное свидетельское показание.

М. Дж. Гиллис, выступающий в качестве обвинителя, понятия не имеет, как теперь пойдет защита. Ничего нельзя предсказать. Пресса вне себя от радости. Журналисты купили интервью почти у всех, имеющих отношение к данному делу, и приготовились бежать, едва будет оглашен вердикт, но все хотят выслушать именно Мануэля, и теперь они получат его рассказ бесплатно.