Лена принялась рассказывать о разговоре с Забариным, Денис слушал, старался сосредоточиться на ее словах, не позволяя себе сползать в жаркое ожидание. Ленка поняла, прочувствовала его настроение и «спланировала» в обсуждение очередности снимков для альбома, сама усиленно отгоняя разговором от себя будоражащие мысли.

Им повезло, по пути не встретилось ни одной затяжной пробки, и минут через двадцать они остановились у кафе. Денис провел Лену через запасной вход сразу в кухню. К ним навстречу уже спешил хозяин, излучая приветливую улыбку.

Арбенин представил их друг другу, но Ленка уже почти ничего не замечала вокруг, даже не запомнила, как зовут хозяина. Смотрела на Дениса чуть сбоку, пока он разговаривал с ресторатором, и не могла глаз отвести, так он ей нравился. Не слышала даже, о чем они беседуют, – засмотрелась, позабыв о манерах, да вообще обо всем!

Минут через пятнадцать им вынесли заказ, упакованный в разнообразные бумажные пакеты с ручками, Денис повернулся к Лене, увидел этот ее завороженный взгляд и заторопился, быстро попрощавшись с провожавшим их до дверей хозяином.

Когда за ними закрылась дверь лифта, Арбенин не удержался, перебросил в одну руку все пакеты и положил ладонь Лене на затылок.

Ему нравилась ее прическа – прямые волосы, чуть ниже ушек, сзади до середины шеи, с такими «рваными» прядками впереди, обрамляющими лицо, они струились шелковым потоком, Лена их то заправляла, то выпускала из-за ушка неосознанным движением пальчиков, когда увлекалась разговором. И цвет ее волос Денис определил про себя, как мореный орех. Благородный орех с переливами от темного до более светлых тонов.

– Не надо! – потребовала Ленка, когда он погладил ее по шее и закопался пальцами в волосах.

Арбенин сразу же замер, у него мышцы на руке свело холодной судорогой.

– Когда ты так до меня дотрагиваешься, я ужасно возбуждаюсь! Лифт и лестничная площадка тоже, конечно, ничего, но предлагаю осваивать их в другой раз как-нибудь! – не заметив его состояния, пожаловалась чуть севшим от желания голосом девушка.

Денис подумал, что у него вполне может случиться сердечный приступ!

То в лед, то в огонь за несколько секунд!

По своей, доведенной годами до рефлекса, привычке он сразу же подумал единственное, что мог подумать: про грубые руки, про неумение и больную ногу. Перестраиваться трудно, и Арбенин еще не доверял полностью своим новым знаниям о себе, о ней и о дарованной ему Леной, обретенной этой ночью свободе. Пока не получалось вот так сразу поверить в это до конца.

Денис сунул ключи от квартиры Лене, воспользовавшись предлогом занятости рук пакетами и ее сумками, сейчас он бы дверь открыть не смог!

Ленка отперла дверь, вошла торопливо, повернулась к Денису и шепотом распорядилась:

– Осторожно поставь пакеты на пол. – Он поставил, недоуменно глядя на нее. – Закрой дверь.

Закрыл, и что дальше?

Они стояли, смотрели друг на друга, молчали несколько длинных, падающих в прошлое секунд, переговаривались и объясняли все друг другу глазами.

И одновременно шагнули навстречу, встретившись в движении губами, руками, телами. Он ее поднял. Она обхватила его ногами за талию, не прерывая поцелуя. Денис поддержал девушку и понес по направлению к спальне.

Главное – помнить направление, а дорога найдется, пусть не прямая, со второй попытки в дверной проем, но ведь верная!

Они заторопились, заспешили раздеваться, совмещая этот нелегкий процесс и поцелуи, перемешивая клубком одежду, путаясь в ней, нетерпеливо дергая, стаскивая, ничего толкового не получалось, только запутывалось больше!

Денис уложил Лену на кровать и куда-то пропал.

– Вернись! – возмущенно потребовала женщина.

– Я здесь! Я хочу нас раздеть! – объяснял он, спешно снимая с нее ботиночки.

– Да на фиг! – звала она. – Сними только главное! Потом все!

Он смеялся, стаскивая с нее «главное», Ленка схватила его за руку и рванула на себя. Не удержав равновесия, Арбенин упал сверху, успев облокотиться на кровать, чтобы не придавить девушку.

И смех сбежал, уступив место иному…

Они замерли, не шевелились, боясь потревожить то, что говорилось глазами, почти не дыша. Не отрывая взгляда от Лениных глаз, Арбенин медленно вошел в нее. И так же медленно, вместе с его движением, собрались у нее в уголках глаз слезы и пролились по вискам, он видел: от восхищения!

Наклонился и поцеловал благодарно.

Но медленно у них не получилось – полыхнуло от наполненности нежностью, загорелось и понесло…

Ленка лежала на Денисе, прижавшись щекой к его щеке, растрепавшиеся волосы девушки прикрывали половину его лица. Денису нравилось ужасно! Он вдыхал запах ее волос и благоговел от ощущения шелковистости ее кожи на своей щеке.

– Ты самый сексуальный мужчина в мире, – лениво произнося слова, заявила Лена.

– До тебя никто не замечал, – довольно улыбнулся он.

– Забей! – посоветовала Ленка. – Идиоток нынче развелось, как грибов в лесу перед войной!

– У тебя от голода урчит в животе, – не в силах справиться с улыбкой, прочно поселившейся на лице и в душе, заметил Денис.

– Это у тебя урчит, а у меня отзывается, я на тебе лежу.

– Пошли кормиться, – предложил он, не двигаясь.

– Действия типа «встали и пошли» мне пока не осилить, – призналась она.

– Кому-то придется.

– Варианты? – поинтересовалась барышня.

– Один, – ответил Денис, поднимаясь вместе с ней, – вставать и идти буду я, а ты лежать и переноситься.

Он встал с кровати, держа Ленку в руках, и пошел в кухню.

– Хорошо, раздеться не успели, – заметила она, когда Денис усадил ее на кухонный диван у стола. – Одеваться не пришлось!

Он наклонился, поцеловал ее в пробор в волосах и ушел в прихожую за «осторожно поставленными на пол» пакетами. Денис постоял там, призывая себя успокоиться, не млеть так уж телом и сердцем и перестать блаженно улыбаться.

Разогревать ничего не пришлось, блюда были еще теплыми, не горячими, но вполне. Пока накрывали на стол, Арбенину удалось немного притушить радостный звон до доброго, теплого уюта внутри.

– Вкусненько! – похвалила Лена, с аппетитом принявшись за еду.

– Да, у Антона хорошо готовят.

– Ты его давно знаешь?

– Давно. Он сын одного старинного знакомого Михаила Захаровича, – пояснил Денис.

Ленка перестала есть, и почему-то испарилась, как и не бывало, вся ее легкая дурашливость, кошачья удовлетворенная расслабленность. Она смотрела на Арбенина настороженным взглядом.

– Я не знала. Извини.

Денис даже не понял в первый момент, о чем она, поразившись резкой перемене ее настроения. А поняв, удивился еще больше и переспросил, засомневавшись, что правильно понял: