Я набрал в легкие побольше воздуха и вошел внутрь. Налестнице было темным-темно, тут не горела ни одна лампочка. Слабый свет долженбыл проникать через заросшее грязью окно на лестнице, но на улице стемнело, и яначал чиркать зажигалкой, пытаясь осветить номера на дверях. Но их неоказалось. Я имею в виду таблички с номерами квартир, двери были на местах.Похоже, в этом доме вообще не жили люди. Потому что на мой стук никто неоткликался.

В полном недоумении я поднялся на второй этаж, толкнулся впервую попавшуюся дверь и внезапно влетел внутрь квартиры. Она была не заперта.Здоровенная бабища в красном байковом халате отложила в сторону нож и хмуропоинтересовалась:

— Тебе чаво? Ишь, вломился без спросу.

Я попятился назад. В квартире не было никакого намека наприхожую, вы сразу оказывались на кухне.

— Извините, на первом этаже двери не открывали, ядумал, что и тут никого нет.

— Так их всех уж выселили, — неожиданно мирноответила баба и подняла крышку, закрывающую черную чугунную сковородку. Я чутьне задохнулся, в нос ударил мерзостный запах. Похоже, тетка жарила на машинноммасле котлетки из ближайших родственников кота Василия.

— Ищешь кого? — полюбопытствовала она и приняласьтыкать вилкой в содержимое сковородки.

— Да, — ответил я, стараясь не дышать, —Олега Анатольевича Колпакова.

Липкая вонь прочно поселилась в носу, внедрилась в мозг, и яиспугался, что впервые в жизни упаду, словно истеричная дамочка, в обморок.

Но тут хозяйка, на мое счастье, вернула крышку на место,вытерла руки о халат и усмехнулась:

— Ишь ты, нету здесь такого.

— Он в восемнадцатой квартире живет, фотограф.

Баба рассмеялась:

— А-а, так бы и сказал. Только его Ванькой зовут, да икакой он мастер? Пьянь подзаборная! Ступай туда.

— Куда? — не понял я.

Хозяйка указала толстой короткопалой ладонью на дверь,ведущую в глубь квартиры.

— Туда.

Ничего не понимая, я потянул ручку двери и оказался вдлинном коридоре, конца которого не было видно.

— Шагай спокойно, — напутствовала бабища, —восемнадцатая комната последняя.

Тут только до меня дошло, что это общежитие, множествокомнат с одной, общей, кухней.

В потолке горело несколько тусклых сорокаваттных лампочек,стены были выкрашены в грязно-зеленый цвет. Очевидно, тут все же жили люди,потому что из-за дверей раздавались разные звуки. В одном месте ругались, вдругом плакал ребенок, в третьем орал дурным голосом мужчина:

— Эй, наливай, ищо давай!

Никогда до сегодняшнего момента мне не приходилось бывать вподобном месте, я и предположить не мог, в каком кошмаре обитают некоторыемосквичи!

Наконец я дошел до последней двери и постучал согнутымпальцем о филенку.

— Заходь, — донеслось изнутри.

Я шагнул в комнату и вновь ощутил приступ дурноты. Узкое,пеналообразное помещение напоминало комнату, в которой жил Раскольников.[4]Правда, меблирована она была иначе.

Посреди нее громоздился двухтумбовый письменный стол,заваленный всякой дрянью. Возле одной стены маячила самая простая раскладушкабез матраса, накрытая серо-синим застиранным байковым одеялом. У другой стеныгромоздились картонные коробки, из которых торчали грязные шмотки.

— Тебе чего? — сиплым голосом спросил мужик,сидевший на раскладушке.

Хозяин был, очевидно, мой ровесник, но, надеюсь, я выгляжунамного лучше.

— Где можно увидеть Олега Анатольевича? — Я решилсразу хватать быка за рога.

Хорошо хоть в этой грязной комнате не пахло никакой едой, ввоздухе лишь витал запах дешевых сигарет и чего-то горького, похоже, лекарства.

— Зачем тебе Олег? — поинтересовался неопрятныймужик и поскреб голову грязными пальцами. — Ты, что ли, хотел на съемкунанять? Звонил, да? Так я лучше сделаю! Олег не умеет классно работать.

Поняв, что хозяин сейчас станет изо всех сил добиватьсязаказа, я быстро сказал:

— Вас ведь вроде Иваном зовут?

— Не-а, — протянул хозяин, — Митькой.

Я удивился:

— Только что на кухне я встретил женщину, она сказала,что в восемнадцатой комнате Ваня живет.

Фотограф с трудом поднялся на ноги и поддернул замызганныеспортивные штаны.

— Кто сказал, где, чего… наплевать. Я Митя, и проживаюздесь пятнадцатый год, чтоб ему сгореть!

Я пропустил мимо ушей корявую фразу и решил все же выяснить,где господин Колпаков. Похоже, парень в турфирме дал не свой адрес,сомнительно, чтобы человек, прозябающий в этом бараке, решил отправиться зарубеж.

— Извините, но мне нужен Олег Анатольевич.

— Заладил, — сердито буркнул хозяин, —сказано, нет его, а я есть, чего еще надо?! Думаешь, раз тут живу, такалкоголик? Вовсе нет, пью, как все, просто грипп у меня был, голос сел, теперьшатает от слабости. А на вещи не гляди, нас переселяют, вот в коробки и пакую.Давай говори, что снимать надо?

— Вы меня неправильно поняли, — натужно улыбнулсяя, — Олег Анатольевич уже снял мой юбилей, теперь я хочу снимки забрать!

— Так и езжай к нему, — сердито бросил хозяин.

— Но он мне дал этот адрес!

— Совсем сдурел, — забубнил Митька, —охренеть можно! Нет, он в другом месте живет… улица Гальперина, тудаотправляйся.

Во мне неожиданно проснулся детектив.

— Да? Странно, однако, отчего бы Олегу сообщать чужиекоординаты?

— Прописан он тут, — зевнул Митька, — братьямы, понял? Только Олег здесь жить не захотел, снял квартиру и ту-ту, а мнеостаться пришлось.

Я покосился на ободранные стены и затоптанный пол, что ж,незнакомого Олега можно понять, мало кому будет комфортно в такой обстановке!

На улице бушевала февральская метель. Колкий снег летелпригоршнями в лицо, по тротуару неслась поземка, но я с наслаждением вдохнулхолодный воздух. После «ароматов» барака он показался упоительно свежим.

Не успел я завести машину, как раздался звонок телефона.