— Молочника я отменил, — сказал Джо.

Морин вздрогнула и проснулась, очень удивленная, что он атаковал ее только этой фразой.

— Но в холодильнике молока полно, продержимся, — добавил он. — Какао хочешь?

— Нет, — ответила она и демонстративно зевнула. Все равно хотелось зевнуть, так что ничего не оставалось, кроме как изобразить, будто ей скучно. Как она устала…

— Телефон я, само собой, отключил, — продолжал Джо, — но не физически. Не думай, будто «Бритиш-телеком» примчится сюда, чтобы его починить. Никто и не заподозрит, что с ним что-то не так, просто если кто-то попытается тебе дозвониться, то попадет не туда, а если перезвонит, автоответчик скажет твоим голосом, что ты ненадолго уехала.

Морин только заморгала на него. Он вольготно расположился на другом конце ее дивана, примяв своим весом скромные бежевато-серые подушки, и вид у него был до крайности самодовольный.

— Очень умно, — произнесла она, — ты обо всем подумал и принял все меры предосторожности.

Она не понимала, почему он не напал на нее, хотя она только что ненадолго отключилась. Или… Она посмотрела ему в глаза. Они изучали ее пристально, чуть ли не похотливо. А вдруг перед ней охотник, которого заводит, когда удается проникнуть в мысли жертвы? Да, скорее всего. Это было бы очень в духе Джо. Он хочет немного поиграть в кошки-мышки. Если так, что можно сделать? Занять его и отвлекать до тех пор, пока не удастся перейти в наступление или позвать на помощь. На ее Зов откликнется сразу несколько Имен.

— Размечталась, — сказал Джо. — Я сделал так, что даже твои прикормленные сущности тебя не услышат. Взгляни. — Он обвел комнату рукой с банкой пива.

Морин взглянула. Он проявил свои чары, сделал их видимыми — да, несомненно, перед ней очень умелый колдун. Чары висели по всей комнате, прозрачные, словно паутина, слегка клубящиеся, будто облака, и прочные, как цемент. Она потянулась к ближайшей конструкции. Пальцы натолкнулись на холодное и твердое — и Морин поняла, что, пока Джо не спит, пока он смотрит на нее, нет ни малейшей надежды пробиться сквозь этот заслон. Она водила пальцами по шершавой ледяной поверхности и думала. Ему ведь тоже надо когда-нибудь поспать. Значит, ей нужно просто выждать. Просто выждать, пока подрывной отряд не выпустит на Лапуту-Блиш свои вирусные чары, и тогда драгоценное начальство Джо лишится всех своих сил и все, что Джо умеет, будет никому не нужно. О, как будет приятно сказать ему об этом, когда настанет время. Теперь надо посчитать, когда именно оно настанет.

Морин уронила руку на колено — как можно беспомощнее. Стараясь сохранить на лице выражение испуга и недоумения, она пробудила свои способности к ясновидению и понемногу, украдкой дала им распуститься, заполнить себя до отказа. И ей открылось такое, что душа заледенела посильнее, чем от липких чар Джо. Все пошло насмарку — все было обречено пойти насмарку. Это смерть, неизбежная смерть. Смерть то ли сейчас, то ли в будущем — этого Морин не могла определить, потому что — и это ее по-настоящему испугало — потому что время в разных мирах течет по-разному. Разница может составлять и годы, и месяцы, и всего лишь минуты. Никакой закономерности. Когда Морин это обнаружила, то сразу вспомнила, как Глэдис бормотала что-то про то, что на Лапуте-Блиш время идет иначе. Тогда она пропустила это мимо ушей. Глэдис, как всегда, бормотала по-старушечьи: «Долго ли, коротко ли, коротко ли, долго ли, кто знает?» А когда на Глэдис находил такой стих, ее вообще никто не слушал. Только теперь Морин поняла, что очень зря. Похоже, когда Глэдис изображает ворчливую, выжившую из ума каргу, на самом деле она выходит на уровень, недосягаемый для остальных.

Смерть и препоны и все насмарку — но есть и проблеск надежды. Кто-то не оставляет стараний — или обречен не оставлять, хотя Морин заметила и сопротивление и великое зло, причем там, откуда никто не ждал. Это может все погубить — и уж наверняка еще сильнее все задержит. Господи боже! Теперь ей, может, придется целый год проторчать тут один на один с Джо, и даже задремать нельзя! О том, чтобы выждать время, и речи быть не может. Придется его одолеть, и как можно скорее. А как ей его одолеть, когда она, черт побери, так устала?!

Глэдис расплатилась со своим верным таксистом и зашаркала по тропе к дому, что-то ворча в молочном тумане занимавшейся зари.

— Устала я, Джимбо. Стара я для всенощных обрядов, да и вообще…

Вокруг нее по мокрому саду волнами расходился запах грибов. Все росло и зеленело. С деревьев послышались птичьи трели.

— Спасибо, — пробурчала Глэдис. — Очень мило. Устала, не могу оценить по достоинству.

Джимбо, прильнувший к ее юбке, тоже еле волок ноги. На пороге дома она даже споткнулась о него — такое бывало редко, но, впрочем, так трудиться, как той ночью, им тоже приходилось редко. Зато ракета благополучно улетела и Твердыня Британии воздвиглась как положено, так что дело того стоило.

— Чая, — пробормотала Глэдис и прошаркала сквозь свои джунгли в кухню. — Горячего. Мокрого.

Она заварила чай. И обхватила ладонями теплое чрево кружки. И вдохнула аромат, и поднесла кружку ко рту, и хотела отпить — но тут зазвонил телефон.

— Провались оно. Я же его вроде отключала. — Она взяла кружку, прошаркала сквозь джунгли обратно, отыскала телефон и подняла трубку.

Раздался голос Аманды, писклявый от волнения:

— Зилла пропала! Не ночевала дома. И Маркус тоже. Глэдис, она забрала Маркуса и пропала! Не могу ее нигде нащупать. Как ее ни ищу — нигде нет! Глэдис, где она?

Глэдис прижала кружку к уху, чтобы отогреть его и растопить упорство Аманды.

— Ах, какой голосок, что твой колокольчик, — прошептала она. — Тоненький, чистый… Прямо клавесин какой или там будильник, чтоб его.

— Ой, прости, — без особого смущения отозвалась Аманда. — Глэдис, ты, наверное, после такой ночки очень устала, но, пожалуйста, посмотри, где Зилла, а? Как ты думаешь, где она может быть?

— Секунду. — Глэдис вздохнула и глотнула чаю — горячего, согревающего.

Зилла. Младшая сестра Аманды, у нее еще малыш — Глэдис с самого начала подозревала, что ребенок от Марка.

— Вот пристала, Аманда! Я твою сестру видела два раза в жизни.

Рыженькая такая. И от нее ощущение, что талантов у нее побольше, чем даже у самой Аманды, да только все нераскрывшиеся. Тут Глэдис вспомнила, что талантов у Зиллы просто до луны и обратно — только эта дурочка не желает их признавать! Вообще-то, выследить такую сильную волшебницу должно быть проще простого. Она отпила еще чаю и сосредоточилась. Вот он, след. Ведет…

— Ой, силы небесные, Аманда! Она пробралась в ракету и ребенка с собой взяла!

В трубке настало пронзительное молчание — сменившееся не менее пронзительным воплем: