Астор стоял за кафедрой в центре зала и ждал, когда появится ректор. Бриджит Нойманн, хоть и подняла на ноги весь дом, от присутствия на экзамене отказалась, пояснив, что не вынесет такого нервного напряжения. Генрих Нойманн приехал вместе с сыном и занял место в первом ряду амфитеатра. Появились Агата и Софи Зиммерман. Обе важные и по-зимнему холодные. Астор вспомнил, что Софи, выполняя его просьбу, пыталась задержать Бартолда Нойманна и стала невольной свидетельницей сцены, произошедшей в библиотеке. Наверное, она рассказала об этом матери. Поэтому у госпожи Зиммерман и был такой холодный и надменный вид. Впрочем, присутствие на экзамене вдовы с дочерью беспокоило его меньше всего. Встреча с дядей внушала ему большее опасение.

Ожидание затягивалось. Появился Конрад Крюгер с известием, что ректор задержится. Преподаватели переглянулись, но промолчали, видимо решив не высказываться при посторонних. Астору дали слово. Он выпрямился и положил руки на кафедру. В это мгновение дверь в аудиторию еще раз открылась, и на пороге появилась девушка. Астор смотрел и не верил своим глазам. Это была Катрин. В простом коричневом платье, в шляпке с вуалью, которая не могла скрыть ее радостно сверкающих глаз. Она пересекла зал и села так, чтобы Астор ее видел.

Молодой человек был одновременно взволнован и счастлив. Тревога, которую он испытывал с самого утра, отступила. Оказалось, что все его опасения были напрасны. Катрин свободна и пришла, чтобы поддержать его! Астор воспрянул духом.

Экзамен начался. Астор держался уверенно. Генрих Нойманн улыбался. Он гордился сыном, так блистательно отвечающим на вопросы преподавателей, и не считал нужным это скрывать. Агата сидела, поджав нижнюю губу, в глазах Софи читалось восхищение. Катрин опустила голову, но Астор видел улыбку на ее губах.

Экзамен подходил к концу. День двигался к полудню и жара усиливалась. Проректор окинул взглядом утирающих пот преподавателей и произнес:

— Думаю, я выражу единогласное мнение, если скажу, что Астор Нойманн великолепно справился с экзаменом и достоин золотого диплома нашей академии!

Преподаватели дружно закивали. Астору казалось, что они сейчас думают только о том, как бы снять свои тяжелые черные мантии и стащить с потных голов высокие напудренные парики. Юноша поклонился и посмотрел на Катрин, с нетерпением ожидая той минуты, когда им можно будет поговорить. В этот момент дверь в аудиторию снова открылась. В зал вошел Бартолд Нойманн. Он был не один. За ним шли два имперских стражника и начальник тайной канцелярии, которого Астор хорошо знал, так как тот часто бывал в их доме.

Начальник тайной канцелярии держал в руках небольшую шкатулку. Черный лак на ее поверхности блестел в лучах солнца. Преподаватели переглядывались, не понимая, что происходит. Бартолд Нойманн подошел к своему стулу, дождался, когда проректор освободит место и сел. Взгляды всех присутствующих обратились на ректора в ожидании объяснения происходящему. Лицо Бартолда Нойманна было спокойным. Он сделал знак начальнику тайной канцелярии. Тот прошел в центр зала, продолжая держать в руках шкатулку:

— Господа! — мужчина окинул взглядом присутствующих, — и дамы... Дело, которое привело меня сюда, носит политический характер.

Он снова посмотрел на собравшихся, словно проверяя, достойны ли они узнать информацию, которую был намерен озвучить. Придя к решению, глава разведки заговорил быстро, уже не останавливаясь:

— Два дня назад мы получили информацию, что в Зэодоре вновь практикуется магия,

— мужчина бросил взгляд на застывших стражников. — Час назад в ходе следственных действий нами был проведен обыск в доме подозреваемого, — глаза мужчины скользнули по залу и остановились на Генрихе Нойманне.

— Мы обнаружили вот это! — начальник тайной канцелярии открыл шкатулку и чуть наклонил ее, демонстрируя собравшимся содержимое. На бархатной поверхности лежал овальный медальон. Молчаливое переглядывание присутствующих сменилось шепотом. Разведчик холодно произнес:

— Господин Нойманн! Вы подтверждаете, что это ваша вещь?

Генрих Нойманн возмущенно вскочил со своего места.

— Моя?! Я никогда не видел этот медальон, — уверенно произнес он.

— Но мы обнаружили его в вашем доме!

— Вы обыскивали мой дом? — в голосе мужчины появились грозные нотки.

— Нам нужно было проверить информацию!

— Вы должны были уведомить меня о предстоящем обыске! — теперь в голосе мужчины звучал металл.

Глава разведки напрягся под грозным взглядом Генриха Нойманна, но дело, приведшее его сюда, не позволило отступить и рассыпаться в извинениях.

— Вас не было на месте, и мы вручили предписание вашей супруге.

В зале вновь послышался шёпот. Единственным человеком, который догадывался, что тут происходит, был Астор. Этот медальон, который начальник тайной полиции с гордостью демонстрировал окружающим, принадлежал ему. Амулет, полученный от Дидье Леру, должен был уберечь его от ментальной магии дяди во время его визита в Лафар. Вернувшись домой, Астор положил ставший ненужным артефакт в ящик стола и забыл о нем.

Но кто еще мог знать о медальоне? Астор посмотрел на дядю. Тот выглядел спокойным, даже равнодушным. Словно ощутив взгляд племянника, мужчина улыбнулся. И пусть другим для доказательства вины нужны улики и факты, Астору же хватило одной этой довольной улыбки. Он понял, кто был тем самым информатором, о котором упомянул начальник тайной полиции. Но откуда Бартолд Нойманн мог знать о медальоне? Неужели он почувствовал его еще там, в Лафаре?

Астор повернул голову и взглянул на Катрин. И тут все части головоломки сложились в его голове. Да, дядя знал о медальоне, но ничего не предпринимал, пока не застал их с Катрин в библиотеке. Выходит, это месть. Продуманная и беспощадная. Будто издалека он услышал голос отца:

— Где доказательства, что это не простой, а магический медальон? В Зэодоре нет практикующих магов!

— Эта информация является конфиденциальной. К тому же мой вопрос был обращен не к вам, граф Нойманн, а к вашему сыну. Ведь этот медальон принадлежит ему. Не так ли, молодой человек?

Острый взгляд шефа разведки был нацелен на Астора. Юноша почувствовал, как по виску тонкой струйкой течет пот. Теперь замысел Бартолда Нойманна стал ему окончательно ясен. Дядя хотел устранить соперника, упрятав его, Астора, в тюрьму за самое наказуемое в Зэодоре преступление — использование магии. Что он, выпускник академии, мог противопоставить дьявольской хитрости опытного интригана?

Астор представил, что сейчас происходит с его матушкой. Наверное, она в шоке от происходящего. Лежит с мигренью, в окружении испуганных слуг. Отец тоже взволнован, хоть и пытается скрыть это. Что же ему делать? Признаться, что это его медальон? А если все отрицать? Дядя не сможет доказать, что это магический медальон, не разоблачив при этом себя. Его слово против слова дяди... Пожалуй, стоит попробовать. Все эти размышления заняли лишь секунду. Астор принял решение.