Мне вновь становится противно от самой себя, я хочу провалиться в сон и проснуться только утром, но, конечно же, не могу. Хорошие идеи все-таки иногда посещают меня – приняв душ, я ложусь в кровать и включаю аудиокнигу «Хроники Нарнии» на польском. Это помогает мне отвлечься до самой ночи, пока в комнату не приходит мама.

– You don’t feel well? Again? (Плохо себя чувствуешь? Снова?)

– It’s just that situation at school. I think I got a little bit nervous… Last week, because of the doctor’s appointment, I missed the first archery practice. So… today I literally cracked a bow, somehow smashed it. It was humiliating. I’m sorry. (Просто в школе такая ситуация. Думаю, я немного перенервничала. Из-за визита к врачу на прошлой неделе я пропустила первое занятие по стрельбе. Поэтому… сегодня я буквально сломала лук, как-то расколола его. Это было унизительно. Прости.)

– Oh! I didn’t realize you were such a Hercules! Maybe we should have taken you to a boxing class. (Ох! Я не думала, что ты такая силачка! Может, нам стоило отвести тебя на занятия по боксу.)

– Hilarious! (Обхохочешься!)

– Come here. It’s okay. I’ll bring your favourite camomile tea, alright? Then you’ll go back to sleep. (Иди сюда. Все хорошо. Я принесу твой любимый ромашковый чай, хорошо? А потом пойдешь спать.)

Мамины объятия лечат лучше любого лекарства, и я после всех этих ритуалов проваливаюсь в сон.

О чем я думаю утром? О том, что мне бы очень не хотелось попадаться Марте на глаза, но, учитывая, что мы учимся в одном классе, это будет как минимум… невозможно. Надеюсь, что прием у кардиолога займет весь день, но мама, будто жалея меня, как маленького ребенка, весь день потакает моим прихотям, и даже решается пройтись по магазинам.

Кардиолог говорит, что слабость мышц сердца обусловлена, по-видимому, большими переживаниями и стрессами. Прописывает мне какие-то таблетки, витамины и рекомендует повторить кардиограмму через месяц. А самое ужасное, что вообще может случиться… Теперь мне нельзя пить кофе, усиленно заниматься спортом, и обязательно нужно вести дневник артериального давления и частоты пульса. Я чувствую себя пенсионеркой… Еще все мои ночные «приключения» врач списывает на неустойчивое давление. Хотелось бы и мне в это верить.

Мама уверяет меня, что мы с легкостью можем заменить кофе чаем, а чтобы я совсем не расстраивалась, покупает нам одинаковые футболки с принтом – фотографией морских волн. Чай оказывается совсем неплохой альтернативой, но я не представляю, как справлюсь с кофеиновой зависимостью. Мама понимает, что мои стрессы, должно быть, связаны с переездами и частой сменой школ и винит в этом себя, но никак не меня. Мне становится еще больше не по себе, ведь я сама являюсь виновницей своих бед.

Голд весь день присылает мне смешные картинки и фотографии одноклассников, сделанные исподтишка. Я объясняю ему ситуацию с врачом, и он успокаивается. Все-таки ничего страшного у меня нет.

Артур: И что, теперь нельзя красиво взять и пригласить тебя на чашечку кофе?

Вивиан: Всегда есть чашечка чая!

Артур: Это звучит несколько иначе…

Вивиан: Я – британка, не забывай :)

Артур: Ну конечно! Видишь, все, что ни делается, все к лучшему.

И эта фраза занозой застревает в моем без устали думающем мозге. К лучшему ли то, что я теперь знаю страшный секрет Марты? К лучшему ли то, что я поссорилась со своим настоящим другом, единственным моим сообщником во лжи? К лучшему ли то, что я выдаю себя за совершенно другого человека?

Вивиан: Можно вопрос?

Артур: Конечно!

Вивиан: Если бы ты узнал большой секрет одного человека, и этот человек попросил тебя никому не рассказывать, но человек с секретом врет своему близкому, и это одновременно не твое дело и оооочень ужасная правда… Что бы ты сделал?

Артур: А ты близка с человеком, которому врут?

Вивиан: Нет, не близка.

«Но ты с ним близок!»

Артур: Тогда… Наверное, сохранил бы это в секрете. Еще одна мудрость на сегодня: «Все тайное становится явным». Рано или поздно.

Sooner or later. The truth will reveal itself.[32]

Unfortunately.[33]

Для меня всегда действует другое правило – «Утро вечера мудренее». И в среду вчерашний ужас Амитивилля немного забывается. Я прилежно учусь, не смотрю в сторону Марты и Давида, смеюсь над шутками Голда и жду субботы – Анджела все-таки устраивает поездку в кино. Мальчики безуспешно просят Анастасию Дмитриевну купить билеты на «Джокера», но она настаивает на второй части «Малефисенты», ведь из нас только Вадиму летом исполнилось восемнадцать. Чтобы не ехать далеко, вместо Калининграда мы отправляемся в Черняховск, в своем прусском прошлом – Инстербург.

На этот раз диджеем поездки выступает Мирон. Я отправляю акустическую версию песни Alone in a Room (Asking Alexandria). Чувствую себя именно так, как поется в песне.

Голд виновато смотрит на меня в автобусе, показывая на Бэкхема. Я понимающе киваю. Мне не привыкать.

Зато он садится рядом со мной в кинозале, поэтому примерно половину фильма я сижу с пульсом около сотни, но постепенно привыкаю. Когда наши локти нечаянно соприкасаются, все мое тело пронзают тысячи электрических разрядов, но я делаю вид, что этого не замечаю.

Интересно, что раньше для меня все это было банальными мифами – в книгах, фильмах, историях родителей… Скоро ли наступит конец света, если мифы превращаются в реальность?

– Я думаю, что…

– Ты же не такая сильная, как Ви. Она вон может руками железяку погнуть!

– Да ладно вам!

– Давайте, расскажите, как это было. Я вставлю потом в видео для выпускного.

– Анастасия Дмитриевна, а что у нас с поездкой в Польшу?

– А вы что, все ехать собрались? Олимпиада же не для шестнадцати человек!

– А группа поддержки?!

– Ладно-ладно, я пошутила. Выезжаем третьего числа.

– Так это же совсем скоро! Ура!

Я загадываю желание просто так. Смотря на всех этих людей, слыша их смех и ставшие уже такими родными голоса…

«Хочу, чтобы у нас всех все было хорошо.»

Только у моего желания есть срок годности. И каждый день мне кажется, что он вот-вот подойдет к концу.

Все возвращается на круги своя, мастер Пинг показывает нам документальный фильм про стрельбу и видео из личного архива про свои спортивные достижения. В этот идеальный понедельник мы с девочками даже вновь собираемся за ширмой, и Анна Васильевна радует нас профитролями в шоколадной, ванильной и клубничной глазури. На каждой из них сверху нарисована завитушка. Я пробую по одной каждого вкуса и не могу унять радости – я знаю, кто приготовил эти маленькие кулинарные шедевры, я даже могу лично его поблагодарить.

Вивиан: Спасибо! Рада видеть тебя в деле. Точнее – исход твоих дел:)

Артур: Не представляешь, как приятно, что кто-то знает твой секрет, и это не твоя младшая сестра:)

Вивиан: А мне-то как приятно!

У моего приятного тоже, оказывается, есть срок годности. Он заканчивается в теплую октябрьскую среду, когда я наотрез отказываюсь понимать задачу по химии. И дело не в том, что классы органических соединений – просто не моя тема, а в том, что Голд вызывается объяснить ее мне после уроков. У него есть всего пятнадцать минут, и он убеждает меня, что этого будет достаточно. Все наши уже разбрелись по своим уникальным личным кабинетам, и мы, увлеченные сложной беседой (ведь мне нужно писать ответы в любимой заметке), пропускаем поворот к лестнице, ведущей прямо к библиотеке на втором этаже.

– Я не думаю, что… Ты слышишь? Ви? Что это?

Испуганно киваю, потому что слышу доносящиеся из темноты коридора приглушенные крики:

– Кто-нибудь! Эй! Выпустите! Откройте! Я здесь!

Я машинально хватаю Голда за бицепс и пячусь – просто потому, что темнота нагоняет неприятные ощущения. Но в нашей умной