– В чем дело? У нас не будет другого шанса.

– Дверь, – прошептал Иезекиль и показал на что-то за спиной Тариэля. Тот повернулся и увидел дверь. Змеи все сильнее тянули его вперед. Если заклинание иссякнет, им не найти путь.

– Совершенно обычная дверь. Хотя вряд ли здесь какую-то дверь можно назвать обычной.

– Нет. У меня возникло забавное ощущение…

Тариэль глубоко вздохнул.

– Забавное ощущение, – недоверчиво повторил он, а затем повысил голос на друга: – Мы находимся в одном из самых опасных мест в мире, конечно, у тебя возникает какое-то забавное ощущение!

Теперь разозлился Иезекиль. Тариэль отчетливо это ощутил.

– Нет! Ради света, можешь ты мне хоть в чем-то довериться? Посмотри на нее! Верно. Она слишком… новая. Без единого пятнышка и совершенно неприметная.

– Все?

– Это лишь слабое предчувствие, но у меня есть лишь крупица моей силы. Лучше посмотри уже на эту клятую дверь.

Чувство, что его тянут в сторону, пропало. Пропало. Тариэль провел рукой по лицу. Иезекиль медленно поднимался на ноги. Змеи достигли искомой двери. После этого они исчезли, и заклятье развеялось. Сила Иезекиля вернулась к нему.

– А это и правда приятно! – Он с облегчением вздохнул. – Прежде чем ты снова начнешь на меня орать: я вовсе не отношусь ко всему этому легкомысленно. Я понимаю, что стоит на кону. – Слегка пошатываясь, Иезекиль прошел мимо Тариэля и положил руки на дверной косяк. – Разве ты не чувствуешь?

Тариэль ощутил любопытство. Поскольку заклинание больше не действовало, у него не оставалось другого выбора, кроме как пытаться выяснить, что именно заметил Иезекиль.

Так что он следом за Иезекилем положил ладонь на дверь и сосредоточился.

Резко повернувшись, он посмотрел на Иезекиля, который уже нахально улыбался.

– Ашер, – одновременно прошептали они.

– Лишь слабый след, кто-то хорошо поработал над тем, чтобы его спрятать.

– Дверь должна была выглядеть неприметной, но…

Оба вздрогнули, когда из двери к ним потянулись ветви лозы, пол под ногами задрожал, а дверь принялась искажаться и менять форму.

Ашер восхищенно рассматривал мишень, в которую вонзился нож Милы. Не куда-то, а точно в яблочко. В этом не было бы ничего особенного, если бы до этого Мила попала в цель хоть раз. Если бы она не воспользовалась своим даром…

Она так стояла, тяжело дыша, и смотрела на мишень. Ашер был уверен, что она сама не очень понимает, что только что произошло.

– С ума сойти, – внезапно выпалил Цето, а Райя зааплодировала. Мила этого словно не заметила. Так что Ашер подошел к ней, взял ее за руку, и она вздрогнула, будто не сразу осознав, кто рядом с ней.

Ни на секунду не отводя взгляда от Милы, он сказал друзьям:

– Сделайте перерыв. Мы позовем вас, когда вы понадобитесь.

– Но сейчас все как раз становится интересным, – возразил Цето. Райя знала, как сильно Ашер не любит повторять дважды, так что, прежде чем он заговорил снова, она уже потащила своего возлюбленного к их порталу.

– Что с тобой не так? – упрекнула она его, а бедный парень не понимал, в чем дело.

– Я ничего не понимаю! – жалобно воскликнул Цето.

Ашер лишь ухмыльнулся.

Как только оба исчезли, стало тихо. Пожалуй, даже слишком.

– У тебя получилось, – констатировал очевидное Ашер, и Мила посмотрела ему прямо в глаза.

– Похоже на то, – ответила она безэмоционально, задумчиво, почти что с отсутствовавшим видом.

– Может быть, расскажешь мне, что произошло? – Он ни в коем случае не хотел на нее давить, но любая информация могла оказаться очень ценной. Чтобы лучше понять, как она взаимодействует со своим даром – осознанно или нет, – и лучше научиться его использовать.

С трудом сглотнув, она посмотрела ему в глаза.

«Милая, ты смелая и упорная, но я – последний, от кого тебе нужно скрывать свои слабости».

Он говорил с ней без слов, создав просвет в своих защитных барьерах, чтобы мыслью дотянуться до нее. Ее мысли лежали перед ним как открытая книга, и все-таки он едва мог их прочесть, потому что они были совершенно хаотичными.

Крепко стиснув губы, она стояла перед ним. Ее щеки раскраснелись, и она смотрела на него таким взглядом, который всегда появлялся у нее, когда она не знала, что делать дальше.

«Я была расстроена, и… возникло ощущение, что у меня не получится. Никогда. И тогда оно проявилось».

«Ты это контролировала?»

«Не уверена. Мне кажется, скорее это просто… произошло. – Она неуверенно и одновременно с любопытством посмотрела на него. – Как это вообще работает?»

«Ты имеешь в виду разговор, который мы сейчас ведем?» – Улыбнувшись, он посмотрел на нее.

«Да. То есть… не только сейчас, а…»

«На случай, если ты хочешь узнать, слышал ли я тебя, когда ты меня звала: слышал. И то, что я при этом не мог тебе помочь, было хуже всего на свете».

«Но как? Райя считала, что это невозможно и мне это просто померещилось».

Мила шумно сглотнула.

«Я тоже так считал. Элариан думает, что я ношу в себе какую-то часть тебя. Крошечную частицу твоей энергии. Это могло бы все объяснить. Помнишь тот момент, когда ты набросилась на меня? В моих покоях?»

Ненадолго задумавшись, она вспомнила.

«Значит, обычно нужно находиться рядом с другим человеком?»

«Да. Чтобы разговаривать без слов, двое Вечных должны находиться на небольшом расстоянии друг от друга. И между ними должна быть связь. Если Вечные говорят друг с другом таким образом, они должны немного приоткрыть свою ментальную защиту, чтобы получать и отправлять сообщения. Поскольку ты еще не владеешь защитой – пока что, – это было очень просто. Кроме того, ты мне доверяешь».

Он улыбнулся еще шире, не сумев – да и не пытаясь – скрыть улыбку. Он слишком сильно наслаждался этим ощущением. Наслаждался тем, как Мила скорчила гримасу, пытаясь скрыть улыбку и смущение. Он аккуратно заправил прядь волос ей за ухо, провел пальцами по ее подбородку и почти что ощутил дрожь от того, насколько это было приятно.

– Возможно, нам стоит проверить одну теорию, – предложил он. На этот раз он снова говорил с ней вслух, а его пальцы тем временем скользили по ее коже, добравшись уже до ключиц. Дыхание Милы стало шумным и быстрым.

– Какую же?

– Сильные эмоции разрушают барьеры между тобой и твоим даром. Между энергией, которая спит глубоко в тебе и пока что остается скованной.