резина растягивается, сжимается

1 = Все

Звук приглушен

свет на сетчатке

У стен есть запахи

Музыка заполняет каждый миллиметр, свободный от тел

Перемешиваются все я

Ты

Они

1 = Все

Паоло видит себя, закрывающего дверь подсобки. Надеж вошла первой, она оборачивается и притягивает его к себе. Целует взасос, их языки горячи. Она стаскивает с него футболку и расстегивает ремень. Он расстегивает клетчатую рубашку брюнеточки, освобождает от бюстгальтера груди. Они большие, тяжелые, с широкими розовыми сосками, он берет левый губами, а она запускает пальцы ему в трусы. Взяв в руку его дружка, медленно массирует головку. Он задирает ее юбку и гладит ноги, а сосок у него во рту начинает твердеть. Сдвинув одним пальцем трусики, он ласкает густую поросль. Она теплая, влажная. Он спускает трусики на пол. Она садится лицом к нему на стоящий позади усилитель и раздвигает ноги. Он входит в нее одним махом. Войдя, едва движется, а она вцепилась в него и дышит все чаще. Он начинает медленно, взад-вперед, постепенно ускоряясь. Несколько минут они двигаются в рваном, убаюкивающем ритме. Надеж обхватила его ногами, массирует спину, водя ими сверху вниз, стоны все громче, она бормочет какие-то невнятные слова, заглушенные музыкой и грохотом ударной установки. Потом вдруг напрягается под ним, словно оцепенев, замирает в ожидании волны, и он тоже чувствует ее приближение. Погружается глубже, толкается бедрами резче, ускоряется в последний раз, уже не в силах сдержать оргазм, и они кончают одновременно.

Потом они долго остаются друг в друге, в звуках музыки, снова улетая в наркотический дурман. Наконец девушка встряхивается, высвобождается, улыбаясь ему, одевается, целует его в щеку и уходит.

Певец торчит в подсобке еще четверть часа, он оделся и сидит на куче спутанных проводов. Дурман не проходит, он обдолбан вусмерть. Из последних сил сконцентрировавшись, он встает, подбирает свои вещички и уходит из студии, ни с кем не попрощавшись; никто, впрочем, этого не заметил, всем плевать. Половина народу разошлась, остальные лежат на полу в свалке замедленно движущихся тел. Он подходит к Монике и понимает, что вести не в состоянии, запирает байк и идет пешком в сторону сквера Сакре-Кер. Медленно шагая, минует фуникулер, в голове крутится музыка к фильму «Меня зовут Никто». Он пытается насвистеть мелодию Морриконе, но получается пук, и он улыбается. Торт с начинкой все еще действует, ледяной пот течет по лбу и по спине. Паоло постоял несколько минут, держась за столбик-ограничитель пешеходной зоны, чтобы в глазах перестало двоиться. Решетка сквера перед ним тянется, кажется ему, до самого горизонта. Она течет, колышется высокими, сильными волнами, словно знамя бьется под бешеным ветром. Он цепляется за первые прутья, надо крепко держаться за решетку, чтобы не унесло, течения сильны, а шквалы грозны. Мыс Горн посреди Монмартра. Он медленно продвигается вперед, отвоевывая метр за метром. Каждый шаг как победа. Каждая нога весит тонну, подошвы вязнут в асфальте. С трудом миновав сквер, Паоло тащится по улицам до Шато-Руж, держась за стоящие у тротуара машины, и ему кажется, что он идет много часов. Идет, борясь с волной, со встречными ветрами ночи. Город пуст, его жители как будто вымерли.

Огни светофора на бульваре Барбес живут своей жизнью, как заевший электрический бильярд, без всякого логичного ритма, красный, зеленый, городские метеориты, красный, желтый и снова красный. Паоло переходит бульвар у метро и быстрее преодолевает последние метры до своей квартиры.

Взобравшись на третий этаж, он отпирает дверь и захлопывает ее за собой. Прямо в прихожей раздевается донага, оставив одежду кучей на полу. Включает музыкальный центр, запускает уже стоящий в нем диск, Sun Structures группы «Temples», и ложится на кровать, раскинув руки. Он не может шевельнуться, тело парит в метре над матрасом, глаза закрыты, а пластинка кончается. Встать нет сил, и тишина вновь окутывает ночь, а его мозг крутится со сверхзвуковой скоростью. Завтра он повидает Берди, еще раз с ней поговорит, встанет пораньше и дождется ее у подъезда. Голубые таблетки и трупы проплывают перед ним, он засыпает.

Разбудил его, наверное, шум на лестнице или у соседей. Паоло еще не в себе. Мысли путаются, он думает, что пора идти, надо поговорить с Берди, берет красный халат и выходит. Только тогда, немного очухавшись, видит, что стоит на лестничной площадке, босиком, а дверь только что захлопнулась за ним. Он зажигает свет на лестнице. Адреналиновый шок мгновенно приводит его в чувство.

Он вяло толкает дверь, потом, разбежавшись, пытается высадить ее плечом. Вкладывает в этот удар все силы и вскрикивает, больно стукнувшись о дерево. Делает вторую попытку, третью, десятую, но дверь не поддается ни на миллиметр.

– Ну ты и мудак, – вырывается у него.

Присев на ступеньку, он размышляет. Есть только два варианта: вернуться на улицу Труа-Фрер, рискуя поцеловать замок, или пойти в агентство. Виноваль живет в соседней с офисом квартире, если повезет, он застанет патрона дома и позаимствует у него какую-нибудь одежду. Шансы фифти-фифти, а код подъезда он уже знает наизусть.

Паоло идет в сторону метро «Симплон». Мелкий весенний дождик начал заливать улицу, пока он спал, и он поднимает воротник халата.

По дороге ни один клошар, запоздалый гуляка или любитель кебаба с бульвара не сделали ему замечания. Босиком, в красном халате и с грозным лицом – связываться никто не рискнул.

Когда он добрался по адресу, у него зуб на зуб не попадал, и набрать код правильно ему удалось не с первой попытки; злой как черт, он поднимается по лестнице. На нужном этаже стучит одновременно в обе двери, дом безмолвствует. Он стучит еще и еще – ответа нет. Не в силах идти в студию, он сползает на коврик под дверью. По лестнице с тихим свистом гуляет сквозняк. Свернувшись клубочком, Паоло прижимается к двери и через несколько секунд уже спит.

Таксист высадил Виноваля у подъезда, занимается рассвет. Он предпочел уехать один, аромат ночной встречи еще витает вокруг него, мешаясь с его собственным. Он разбит, от лодочек болят ноги, он снимает их и, взяв в руки, вызывает лифт.

Выходя из кабины, он видит что-то красное на коврике. Бомж, клошар, нарик или просто пьяный. Подойдя ближе, Виноваль трогает спящего за плечо. Он все равно собирался сварить себе кофе, можно и на двоих. Парень открывает глаза и поворачивает голову, бормоча что-то невнятное. Виноваль узнает юного Паоло. От удивления он инстинктивно пятится. Но бежать, прятаться слишком поздно.

Паоло тоже узнал его сразу, хотя в полутьме лестничной площадки перед ним стоит женщина.

– Что с тобой, Паоло?

– Э-э… Вроде все нормально.

На лестнице загорается ослепительный свет.

– Да, я знаю, ты не ожидал увидеть…