ящике, который следит за ней и снижает по непонятной причине баллы за вождение, и, может быть, я помогу ей подправить ее рейтинг, если поезжу на ее машине и наберу очков своим ответственным и аккуратным вождением. Я была против, потому как у меня в планах было накатить бокал вина вечером, и разве не может ее просьба подождать до завтра, потому что я с ног валюсь и ни за что не стану сейчас бесцельно кружить на ночным улицам, только чтобы у Джейн рейтинг вернулся в норму. Почему бы ей не поехать сейчас к отцу и не попросить его накрутить мили на ее тачке, ведь у нее же два родителя, в конце концов, но Джейн эту идею отвергла. Более того, она начала топать ногами, хлопать дверьми и стенать у себя в комнате, за что ей такое наказание и почему все к ней так несправедливы, так что пришлось мне сесть за руль и покружить по окрестностям, все лучше, чем слушать ее причитания.

Вернулась я домой, в горле пересохло, и грезилось мне только ледяное вино в запотевшем бокале, по которому соблазнительно стекают капли, а внутри так нежно искрится винцо – я уже мысленно отхлебнула божественного напитка, как взгляд мой упал на прелестный букет цветов на столике в прихожей. От нечаянной радости у меня в зобу дыханье сперло. Неужели Питер догадался купить цветы, пока выгуливал собак, чтобы загладить свою вину за то, что не погулял с собаками утром? Какой же у меня вырос внимательный, галантный мальчик, и это же надо, ай да я, удивительная мать, смогла воспитать своего сына таким тонко чувствующим и заботливым (и не будем вспоминать, что, выходя из дома, он крикнул «Гори в аду!» в ответ на какую-то реплику Джейн). Я взлетела по лестнице на второй этаж, вообще забыла про вино, так мне хотелось задушевно поболтать со своим сыночком в эту минуту, сказать, как я его люблю и как он умело демонстрирует в мелочах, что и он меня тоже любит.

Влетев к нему в комнату, с цветами в руках, я выпалила «Спасибо, сынуля! Не надо было, конечно, тратиться, и вообще зря ты это, но я тронута. Ты не представляешь, как я счастлива, что ты подарил цветы!»

– В смысле? – спросил Питер, не отрывая взгляд от экрана.

– Сыночек, не надо стесняться, я так рада, что ты решил это сделать.

– Ниче я не делал, – буркнул Питер. – Не понял, ты щас о чем?

Ой, ну какой же он смешной, так глупо отпирается. Я встала перед ним и сунула букет прямо ему под нос.

– Тебе не нужно притворяться перед мамой, что ты Мистер Крутой, – радостно сказала я. – Это же ты купил маме такой красивый букет, а, малыш?

– Ма! Ты че так орешь, в сети все же тебя слышат! – в ужасе зашипел он.

– Прости, милый! – театрально прошептала я. – Я просто хотела сказать тебе спасибо!

Тут Питер наконец оторвался от экрана и посмотрел на меня.

– Я звук отключил. Ща можно говорить. За что спасибо-то?

– За цветы! – воскликнула я.

– Какие цветы?

– Которые ты купил для меня!

– Ниче я не покупал. С какого я тебе цветы буду покупать? Ты же мать моя, я че, совсем сдурел, штоле?

– Так, откуда тогда они взялись? – спросила я Питера, точнее, его спину, потому что он опять воткнулся в свою игру.

– Мужик принес, – бросил он.

– Что значит «мужик»? – удивилась я.

– Я же говорю, мужчина принес! – взорвался Питер.

– Какой мужчина? Что за мужчина? Он не сказал, зачем он их принес?

– Че?

– Кто принес цветы?

– Мужчина!

– Что за мужчина?

– Я откуда знаю!

– Ну он же что-то сказал? Он представился?

– Я не запомнил.

– Питер, ради всего святого! Это же было буквально полчаса назад. Ну напрягись! Вспомни! Это был доставщик?

– Типа того. Хотя нет. А может и да.

– Что он сказал?

– Не помню.

– Особые приметы?

– Че?

– Как он выглядел, ПИТЕР!

Питер что-то буркнул в микрофон и пристрелил зомби.

– Питер?

– Ну, я типа вспоминаю, окей?

Наконец Питер разродился. Очки. Мужчина был в очках. И что-то говорил про соседа. Марк? Неужто симпатяга Марк из соседнего дома принес цветы? Так у меня еще есть шансы? И пусть он не родственная душа. Хотя, вполне может быть и да. Часики-то тикают. А что, если это не Марк? Что, если эта доставка ошиблась адресом и Марк тут ни при чем? А может, то была доставка для Марка, может, это ему цветы предназначались, кто-то заказал на новоселье? А они мне по ошибке принесли? А я такая потом Марка благодарю: «Спасибо за цветы!» А он ни сном ни духом: «Какие такие цветы?» Это же стыда не оберешься, и мне придется съезжать тогда, а я не могу сейчас переезжать, я люблю свой дом, и курицы мои что подумают, они же меня вообще тогда проклянут.

– Питер, ну вспомни еще что-нибудь! Он что-то говорил?

– М-м, кажется, он там записку оставил.

– Кажется? Или оставил? Где она? В букете записки нет.

– Ну, не знаю, ма, отстань.

Ох, Господь всемогущий, дай мне сил, избави меня от окаянных отроков.

Суббота, 13 апреля

Сегодня утром перед стиркой я проверяла карманы в штанах Питера (с каждым разом я делаю это все с большей опаской. Надо бы уже перчатки надевать для этого, наверное. Конечно, ничего криминального я там не находила, но с Питером надо быть осторожнее, он вполне может засунуть себе в карман какую-нибудь гадость) и обнаружила смятую записку. Конечно же, я никогда не читаю чужих записок, ведь это же нарушение тайны переписки, но будучи ответственным родителем (то бишь мама должна все знать), я же могу хоть одним глазком глянуть, что там такое. Записка была помятая и липкая, но не это меня взволновало. С самого детства все, что соприкасается с Питером, становится липким и влажным. Развернула я записку. И что же я вижу? Черт, зрение у меня что-то портится стало.

– Эллен, – читаю я, – жаль, что тебя не застал. Спасибо за вино. Хотел пригласить тебя в гости, дай знать, позвони или напиши. Надеюсь, что цветы понравились. Марк, – И потом его номер телефона.

Итак. Это был Марк. Менять место жительства не нужно. Но что же делать дальше? Ведь я же нормально живу сейчас сама по себе, зачем усложнять жизнь и влезать в новые отношения? Но с другой стороны, он же мне понравился, и что