– И твою маленькую героиню повесили бы за поджог, так что по-любому она бы не выжила, – добавил Колин.

– Хоть бы и так, но ведь она бы сама решала, как ей жить. И Рапунцель тоже. Вместо того, чтобы пассивно ждать, когда кто-то придет и что-то изменит в их жизни, они бы приняли собственное решение относительно своего будущего, и неважно, выгорит или нет. Их будущее зависело бы от них самих. Если я сама по себе не могу быть счастлива, то никто не сможет это сделать за меня. Конечно же, хочется возвращаться домой, когда тебя там кто-то ждет, здорово с кем-то делить жизненные тяготы, замечательно иметь такие нежные отношения, как у вас двоих, хотя я знаю, что у вас тоже не все бывает гладко и твой храп, Сэм, действует на нервы Колину…

– Я не храплю, – запротестовал Сэм.

– Храпишь, еще как, – сказал Колин.

– А ты, Колин, бесишь Сэма, потому что вечно комментируешь передачи и разговариваешь с телевизором.

– Да я же только чтобы показать, что мне тоже интересно, что он там смотрит, и все!

– И несмотря на это, вам двоим так повезло, вы так подходите и дополняете друг друга. Видите, у вас общие интересы, вы друг друга всегда поддерживаете, уважаете, любите и заботитесь не только о своем личном счастье, но и о счастье другого человека. Здорово, когда у тебя есть кто-то, с кем ты так счастлив. У нас так было с Саймоном в самом начале, на заре наших отношений, но потом все кончилось. Пошли дети, времени стало не хватать, а мы даже и не пытались выкроить друг для друга минутку, скорее всего, под конец мы просто разлюбили друг друга и нам было уже плевать, не знаю. Но ведь было же время, когда я верила, что мы с ним родственные души, что он меня понимает, хотя он и бесил меня тоже. Но все закончилось, и знаете что? Я нормально себя чувствую. Мне хорошо с самой собой. Не нужна мне никакая родственная душа.

Это как с крутой аудиосистемой в машине. Прикольно, когда она есть, но ведь машина и без нее может ездить, а зачастую она отвлекает во время вождения и ты можешь не услышать, что двигатель как-то странно стучит или в машине что-то скрипит. Так что, безусловно, Марк замечательный человек. Да что там, он просто обалденный. Будь у меня шанс, я бы с ним замутила, но если посмотреть правде в глаза, он не тот, кто мне нужен. И я уже в таком возрасте, когда не могу откладывать жизнь на потом, надеяться, что когда-нибудь все сложится и станет лучше. Надо жить сейчас, в моменте, а не сожалеть «вот если бы я чуточку похудела, вот был бы у меня мужчина, вот выиграть бы в лотерею». Не надо себя обманывать. Надо жить с тем, что у тебя есть сейчас и кто ты есть сейчас. Хотя выиграть в лотерею было бы очень кстати. Вот так!

Я перевела дух.

– Когда виски выпью, я такая глубокомысленная становлюсь.

Сэм уже клевал носом.

– Он что, спит? – возмутилась я. – Он же все прослушал, я же сейчас нечто философское с глубоким смыслом выдала?

– Да, дорогуша, так и есть, – ответил Колин. – Теперь ты понимаешь, с кем я живу. А ты сама назавтра вспомнишь хоть что-то из этого умного глубокомысленного откровения, что только что выдала?

– Это вряд ли. Может, мне записать, пока не забыла?

– В последний раз, когда ты пробовала записать свои пьяные мысли, ты потом проснулась лицом на столе, а на нем шестнадцать страниц, исписанных сатанинскими знаками. Не надо ничего записывать, общий смысл и так понятен. Может, выйдем покурим, глядишь, и принц на белом коне мимо проезжать будет, пока ты в тыкву не превратилась.

– Вот ты сейчас понял, что сказал? Ты же все сказки в одну кучу смешал, это возмутительно!

– Сказала женщина, которая хотела сделать из маленькой продавщицы спичек поджигательницу!

Пятница, 12 апреля

Перед уходом на работу я заглянула в спальни обоих детей и в который раз пригорюнилась.

В комнате Питера стоит такая вонь, что просто тошнит. Вот почему подростки так воняют? Что с ними не так? Я заставляю его мыться каждый день, свежее полотенце выдаю каждые два дня, еженедельно меняю постельное белье, регулярно проветриваю комнату и разбрызгиваю освежитель, и все равно там стоит вонь, хоть топор вешай! Она сгущается, когда к нему приходят его друзья, однажды мне пришлось забросить в стиралку кроссы Оскара Уилсона, которые тот снял у порога и от которых провонял весь дом, такой подставы Питер мне до сих пор не простил. Видимо, я нанесла непоправимый урон его дружбе с Оскаром, но тогда я не могла поступить иначе, я бы задохнулась от его вонючей обуви.

В спальне у Джейн на полу валяется куча недавно постиранной одежды, скорее всего, она прямо с пола опять забросит ее в стирку, потому что ей лень раскладывать постиранное на полках в комоде, но хотя бы запахи в комнате были только от автозагара и разного парфюма. Я долго собиралась с духом, чтобы войти в эти адские чертоги и пробудить обитавших там исчадий, воззвать к их совести и разуму, ведь выпускные экзамены не за горами. Мои страстные увещевания сесть, наконец, за уроки были встречены глухим недовольным «пото́м», переходящим в откровенную агрессию «хватит, надоело, отстань».

А я не отстану, не отстану и все! Меня же совесть заест, так что я себе покоя не дам и от них не отстану.

В последнее время все больше появляется публикаций, в которых пишут о настораживающей тенденции среди миллениалов не съезжать от своих родителей, они хотят жить под боком у предков всю жизнь. Я не очень хорошо понимаю, где та грань, что отделяет одно поколение от другого. Получается, мои родители были беби-бумерами, я из поколения Х, потом идут миллениалы, а Питер с Джейн уже поколение Z. Однако не в названиях суть. Меня страшит перспектива жить под одной крышей с двадцативосьмилетним Питером и тридцатилетней Джейн, они же к тому времени оккупируют все мое жилое пространство, захватят весь мой широкополосный интернет, в ванной будет не протолкнуться и по всему дому будет стоять грязная посуда, в которой копошится новая форма жизни.

Я не до конца верю в то, что «миллениалы экономически не могут позволить себе отдельное жилье», уж снять-то комнатку в коммунальной