Он легко поднял меня на руки и понёс к автомобилю. Я вдруг представила, какую картину сейчас наблюдает Якуб. И не смогла сдержать себя от того, чтобы не оглянуться на него.

Ямадаев покинул автомобиль и шёл в нашу сторону. Быстрым, уверенным шагом. Совсем один. И смотрел прямо на меня.

Мне показалось, моё сердце стучит где-то рядом. Тяжело и глухо. Но уже не в моём теле. Покинув грудную клетку. Стремясь к врагу. Ноя. Плача. Стеная. Истекая кровью от боли.

Ратмир усаживает меня на пассажирское кресло, защёлкивает ремень безопасности. Отдаёт указание водителю увезти меня отсюда и захлопывает дверь машины. Делает всё так технично и быстро, что я ничего не успеваю сообразить. Ощущая себя лишь сторонним наблюдателем. Словно всё это происходит не со мной.

Как в замедленной съёмке вижу Сабурова, оборачивающегося к противнику. Оказываются лицом к лицу. Застывая на несколько секунд, смеряя друг друга взглядом. Оценивая и вынося приговор. Тоже друг другу.

Никто из них не настроен на диалог. Тяжёлые кулаки наготове.

Знала чуть-чуть мужа своей сестры. Понимала, что он не натравит на врага свою армию преданных псов. Сам желает омыть руки кровью.

Меня бросало то в жар, то в холод. И я не была уверена, что причина тому простуда. Скорее, дикий страх. Если кто-то из них погибнет… как я буду жить? Как посмотрю сестре в глаза, если её муж пострадает из-за меня? А Якуб…

От этих мыслей охватила истерика.

Водитель между тем включает зажигание, и до меня доходит, что сейчас он увезёт нас куда-то.

– Я вас умоляю, не уезжайте отсюда. Не увозите меня, – обращаюсь к нему, вцепляясь в ручку.

Наивно полагала, что, пока я здесь, ни с кем из них ничего не случится. Готовясь в крайнем случае выпрыгнуть из автомобиля и остановить мужчин. Но водитель, будто поняв, что я не в себе, заблокировал двери.

– У меня приказ, – отвечает, как бездушный робот, – увезти вас в безопасное место. Скоро здесь начнётся бойня.

Глаза наполняются слезами. Водитель разворачивает машину, и я, забираясь на заднее сиденье, припадаю к окну. Жадно наблюдая за дракой.

Ничего не понятно. Они дубасят друг друга. Оба высокие. Ратмир явно в более тяжёлой весовой категории. Якуб легче, но быстрее. И оба кажутся смертоносными.

Вслед за нами от кортежа Ратмира отпочковалось ещё два джипа. Один поехал спереди, второй позади. Машины отдалялись от места действия, и я уже ничего не видела, кроме свечения фар в темноте.

Пока вскоре нам не повстречались ещё автомобили… Рой машин. До меня дошло, что это подмога. Даже показалось, что я заметила брата Якуба в одном из внедорожников. Поймала его полный злобы взгляд, а он отсалютовал мне двумя пальцами от виска, давая понять, что видит, кого увозят.

Если только у меня не случилась галлюцинация. С каждой минутой становилось всё хуже. Чёртов пакетик с лекарствами остался в машине Ямадаева. Не в силах больше находиться в вертикальном положении, я свернулась калачиком на заднем сиденье.

От стресса и жара сознание отключилось. Будто упала в чёрную бездну. Где нет ни страха, ни эмоций. Ни несчастной любви к человеку, который понятия не имеет, над кем измывался. Кому на самом деле мстил.

Пришла в сознание, ощутив очередной болезненный укол в ягодицу. Должно быть, жаропонижающий. Сквозь тяжёлый сон пробился голос врача, переговаривающегося с медсестрой о моём состоянии. Но я не находила в себе сил, чтобы пошевелиться.

Боялась, что придётся столкнуться с действительностью. Получить страшное известие о чьей-то смерти, как только приду в себя.

И не знаю, сколько бы так лежала, если бы не услышала сестру. И до меня вдруг дошло, что я провалялась в койке гораздо дольше, чем казалось.

– Пропустите меня к ней немедленно, – наезжает Серафима на кого-то, и я тут же открываю глаза.

– Спичка, – зову её, ощущая резь в горле.

Стоявшая на страже медсестра отходит назад, и я тут же оказываюсь в облаке духов Серафимы. Нет на свете лучше успокоительного, чем запах сестры. Но страх и неизвестность никуда не делись. Я жмусь к ней, боясь, что когда загляну ей в глаза, то умру.

– Ублюдок, что он с тобой сотворил? – сквозь зубы ругается Спичка, торопливо ощупывая моё тело под больничной робой. – Надо было Ратмиру там его и добить. Нет! Я скажу ему, чтобы это чудовище уничтожили. А если он этого не сделает, я сама его найду и убью!

Слушаю сестру и ощущаю, как надежда разгорается с новой силой. Отстраняюсь неловко. Пытаясь спрятать вспыхнувший в глазах радостный блеск.

– Они оба живы? – тихо уточняю.

Спичка рассматривает моё лицо. От неё ничего не утаить. Хмурится.

– Живы. Но насколько целы – это другой вопрос, – отвечает со знакомым прищуром в глазах.

Её прохладные ладони обхватывают мои щёки. Заглядывает через зрачки в мою душу.

– Давно тебя интересует жизнь этого козла? Я, конечно, знаю, что ты любишь спасать животных, но эта тварь не заслуживает твоего участия.

Мне отчего-то не хочется признаваться сестре, насколько глубоко я увязла в этом «животном». И уж тем более, насколько глубоко это животное было во мне…

– Забери меня отсюда, – перевожу тему разговора, осматривая палату и понимая, что мы в частной клинике. – Домой хочу.

Произношу и осознаю абсурдность сказанного. Какой у меня дом? Тот, где отец поставил мне ультиматум? Тошно.

– Папа знает, что со мной произошло? – спрашиваю в глупой попытке услышать, что он в курсе того, в какой переплёт я попала. Что он переживал за меня. Что он понял, как был не прав. Что скоро он заявится сюда и попросит прощения.

Сестра морщится, будто я засунула ей под нос нечто дурно пахнущее.

– Он убеждён в том, что ты сбежала, – переводит взгляд в окно, явно недоговаривая.

Представляю, какие слова подбирал отец в их диалоге. Каким матом меня поливал.

– А как ты узнала, что со мной случилось?

Якуб

Голова пульсировала от боли. Мешающей думать.

Сабуров отправил меня в нокдаун не силой кулаков. А словами.

– Твоя сестра жива, – бросил в лицо эту информацию, едва сдерживаясь от того, чтобы вновь не вернуться к драке, – попросила меня о помощи, чтобы сбежать от своей гнилой семейки. Как тебе такая реальность?

Кровь течёт из разбитой брови, заливая стремительно отекающий правый глаз. Вытираю рукавом. Но из раны хлещет, а зрение не улучшается. Сплёвываю слюну вместе с кровью на асфальт. Встряхиваю головой, пытаясь прийти в себя.

Адреналин продолжал клокотать в крови, но после этих слов градус немного упал. Тот запал, который я испытал, увидев, как Китекет летит в его объятия, потихоньку гас, позволяя начать чуть-чуть использовать серое вещество по назначению.