Немного поразмышляв над логикой говорившего, мистер Холли передал ему папку с бумагами.

– Это самая последняя информация, которую мне удалось добыть, – произнес он, протягивая также кожаный футляр, доверху набитый газетными вырезками, который Алан открыл.

– Август 1879 года, – сказал Холли, указывая на первую страницу. – Всем было известно, что леди Беатрис Шарп была очень жестока со своими детьми. Но никто ничего по этому поводу не предпринимал. И вот… На первых страницах газет. Довольно-таки отвратительно. Вся эта кровь…

Алан вздрогнул от омерзения, увидев рисунок зарубленной женщины. Она лежала с резко опущенной вперед головой. Топор, или какой-то острый тесак, разрубил ее практически надвое. Жертвой на рисунке была леди Беатрис Шарп, вдова сэра Джеймса Уильяма Шарпа, баронета. Сам он погиб за два года до этого. Несчастный случай на охоте.

Алан прочитал статью: убийство произошло в ванной комнате на втором этаже Аллердейл Холла, семейного гнезда Шарпов. В новом доме Эдит. Эта женщина стала бы свекровью Эдит, доживи она до нынешнего времени. Помимо нее, в момент убийства в доме находились только Томас, которому в то время было двенадцать лет, и его сестра Люсиль, четырнадцати лет. Газета осторожно сообщала, что подозреваемых в убийстве не существует. Так что, детей оправдали?

И что, сэр Томас перед свадьбой скрыл от своей невесты этот печальный факт? Повлиял ли этот ужасный скандал на него так же, как смерть матери повлияла на Эдит? Эдит выросла девушкой романтичной, странноватой и обладающей живым воображением. А что стало с мальчиком, который сначала настрадался от своей матери, а потом стал свидетелем ее жестокого убийства?

Алан не мог поверить, чтобы Картер Кушинг позволил кому-нибудь, связанному с такой чудовищной семейкой, жить в одном городе с его обожаемой дочерью, а уж о приглашении такого человека в его дом речи вообще не было.

– Кушинг это видел? – поинтересовался Макмайкл.

– Нет, – ответил Холли. – Мне потребовалось некоторое время, чтобы собрать эти вырезки. В то время единственным надежным документом, который я смог передать мистеру Кушингу, был вот этот личный документ[30]. Но и этого было достаточно для того, чтобы навсегда прекратить отношения между сэром Томасом и мисс Кушинг, – Холли остановился, чтобы убедиться, что Алан следит за его словами. – Иными словами, этот документ не позволял им жениться друг на друге.

Алан ничего не понимал. Он не знал, что означает «личный документ». Понятно было только, что это относится к английской юрисдикции, а не к американской.

– Почему же? – уточнил он.

– Потому что – видите? – Холли указал на соответствующий абзац документа. – Сэр Томас уже был женат.

Аллердейл Холл, Кумбрия

Оказавшись в одиночестве в своей спальне, с чашкой приготовленного Люсиль чая, Эдит успокоила собаку, которую что-то расстроило, и открыла первое из полученных на почте писем. Оно было от мистера Фергюсона:

Моя дорогая Эдит,

Сообщаю Вам, что перевел Вам первую сумму из наследства Вашего отца. Чтобы перевести остальное, необходима Ваша подпись.

Искренне Ваш,

Уильям Фергюсон, эсквайр.

Отлично, подумала она, но при этом испытала странное чувство, больше всего напомнившее ей панику. Это то, чего она хочет. Это ее пожелания. Но Эдит пришлось признаться себе в том, что это письмо ставило точку в том, что так ее беспокоило: она действительно оставляла свою прошлую жизнь позади ради Томаса. А ведь она скучала по Буффало и своим друзьям. Скучала по красоте своего дома, по слугам и по своим книгам.

Не надо было говорить мистеру Фергюсону, чтобы он продавал мои книги. Эдит нахмурилась. У меня сохранилось так мало памятных вещей из дома. Но мне же так хотелось профинансировать изобретение Томаса!

Она откашлялась в свой платок с монограммой.

И с ужасом уставилась на появившийся на нем кружок крови. Еще один. Боже, неужели это чахотка? Инфекция попадает в легкие человека, потом человек начинает терять в весе и кашлять кровью… А потом умирает. Сырость и миазмы Дома вполне могли спровоцировать болезнь. Может быть, именно из-за этого она так плохо себя чувствует.

Томас должен увезти ее отсюда. Ей нужен солнечный свет и чистый воздух, а не гниение, упадок и сквозняки, пахнущие глиной.

И не призраки.

Эдит подошла к окну, чтобы посмотреть, как ее муж, вместе с Финлэем, работает над своим механизмом, который походил на кучу пирамид в снежном оазисе. Он, такой настойчивый и охваченный одной-единственной идеей, работает не переставая, хотя и без видимых результатов. Отец отказался финансировать его изобретение, так же как и другие бизнесмены, которые быстро потеряли к нему интерес. Если он победит, то им не придется больше жить здесь. Конечно, ему надо будет проследить за монтажом и настройкой оборудования, но если все заработает, то они будут свободны….

#

Оно наблюдало.

Наблюдало за наблюдающей.

Новобрачная настолько погрузилась в свои мысли, что больше не обращала внимания на собаку, которая перебралась на середину кровати и внимательно прислушивалась к звукам, раздающимся из-под нее. Она прижала нос к голубой простыне, свела глаза в одну точку и, сбитая с толку, к чему-то принюхивалась. Щенок никак не мог понять, что источник его беспокойства находится не в матрасе, а под кроватью.

Эдит продолжала смотреть в окно.

А что, если я сейчас выползу из-под кровати и схвачу ее за коленку? подумало Оно.

#

Никогда еще Томас не был так близок к исполнению своей мечты. Он почти ощущал вкус победы на губах. Если он победит, то станет другим человеком. Он наймет десятки работников, чтобы восстановить Аллердейл Холл, и Шарпы вновь станут знамениты своей элегантностью и богатством. Он знал, что когда они с Люсиль выходят в деревню, то жители обсуждают их за их спиной. Многие из них приветствовали падение семьи Шарпов и совсем не обрадуются, если она восстанет из пепла.

В этом нет нашей вины, напомнил Томас сам себе. Отец был настоящим наказанием Северной Англии со всеми своими бабами и азартными играми. Их мать, заточенная в доме…

Их мать…

Он не будет думать ни о ней, ни о том, что, судя по ее рассказам, увидела Эдит.

Неторопливо падал снег, закутывая монотонный пейзаж в белоснежный покров. Финлэй и несколько работников из деревни ползали по комбайну, как муравьи. Первый снегопад закончился, но впереди их еще много. Скоро их отрежет от остального мира, и им придется жить на деньги Эдит безо всякой надежды на возврат инвестиций. Под «инвестициями» он, конечно, имеет в виду деньги, потраченные на сам механизм, а не на поездку в Америку в поисках невесты.