Тау кивнул и опустил подбородок, стараясь совладать с чувствами.

– Твоя нога, – проговорила она, чеканя каждое слово. – Наверное, она болит?

– Болит.

– Прошу, садись, – предложила она, указав ему на стул.

Тау должен был охранять ее, а стражам едва ли полагалось сидеть, но он был слишком изнурен, чтобы беспокоиться о приличиях. Он присел на стул – его подушки показались ему мягче самих облаков, и не отрывая глаз от пола, Тау услышал, как королева зашуршала простынями на кровати.

– Мы сожалеем о твоей потере, чемпион Соларин.

Не доверяя своему голосу, он поднял глаза. Она лежала под одеялом в окружении множества подушек. Циора казалась такой миниатюрной, юной и слегка неуверенной.

Ему хотелось спросить, зачем ему сидеть здесь, в ее комнате. И еще больше – спросить, почему она считала себя способной привести их всех к лучшему будущему, и каким, во имя Богини, она это будущее видела. Но он не спросил. Он был здесь, чтобы ее охранять, а не надоедать.

– Мы хотим, чтобы наш народ жил достойно, – сказала она, поразив его тем, насколько близки оказались ее слова его мыслям. – Мы хотим исправить ошибки, которые совершили.

Пожалуй, он мог себе позволить уточнить.

– Ошибки? – переспросил он.

– Наше отношение к Меньшим, наше отношение к ксиддинам. Это не то, чего желает Богиня, и нам едва удалось остаться в живых, потому что мы не жили как положено.

– Не жили?

– Нет.

– И вы нас спасете? – спросил он.

Она посмотрела на него так проницательно, словно заглядывала в душу. Ему это не понравилось.

– Мы спасем друг друга, – сказала она.

Он усмехнулся так сдержанно, как только мог.

– Королевы, правившие до нас, не слушали.

– Своих советников?

Она покачала головой.

– Свою Богиню.

От подобных разговоров Тау всегда становилось неуютно, и он уже начал жалеть о том, что спросил.

– Не слушая ее по-настоящему, мы едва не ступили на ложный путь, – сказала она. – Но заговор, нарушенный мир и даже перемена в Меньших, после того, что они увидели в тебе, – это все часть большего – того, что приведет нас к лучшей жизни.

Ему хотелось ответить, что без тех, кого он лишился, лучшей жизни быть не могло.

– Вы правда в это верите? – спросил он вместо этого.

Его вопрос, казалось, удивил ее, она не смогла скрыть этого за своей маской.

– Да, – ответила она. – Мир пошатнулся, и нам предстоит это исправить.

– Для кого, моя королева? Для Вельмож? Для Меньших?

Она ответила размеренно, понизив голос, будто выдавая опасную тайну.

– В нас больше общего, чем различий, – сказала она.

– Что? – переспросил Тау. Ведь это были слова Джавьеда.

– Мы здесь, чтобы все исправить, – сказала она.

Он едва не замотал головой, но вовремя смог сдержаться. Он видел, что она действительно верила в то, что говорила, но это не имело значения.

Сколько они уже так жили? Могла ли королева, девушка из касты Придворных Вельмож, оказаться той, кто все изменит? Он не представлял лучшей жизни без отца, Зури, Джавьеда, без братьев по оружию, что ушли к Богине. Он потерял слишком много, и от этого было больнее всего.

И все же, Тау не мог не видеть надежд всех тех, кого он потерял, в этой странной королеве. Она обладала силой, смелостью и страстью, и как бы это ни было невозможно, он не был настолько бессердечен, чтобы позволить ей гнаться за своими фантазиями о лучшем мире в одиночку. Он не мог так поступить с этой юной королевой, и прямо сказал ей об этом:

– Вам следует отдохнуть. И пока я чемпион, клянусь: я буду защищать вас, и если настанет день, когда я не сумею этого сделать, рядом окажутся люди, которые встанут на вашу защиту вместо меня.

Он надеялся, что его слова ее утешат, помогут ей уснуть. Он говорил то, что думал. Он представлял, как она возьмет Пальм в осаду. Он видел это и думал, что его слова успокоят ее. Но он забыл, что говорил с монархом, ведущим войну.

– Люди вроде вас, чемпион Соларин? – спросила королева Циора, садясь в постели. – Неужели это возможно?

Тау прикусил язык, раздумывая, чем может обернуться правда, но все-таки его любовь к отцу, Зури, Джавьеду взяла верх, и он решил довериться королеве и ее надеждам на лучшую жизнь. Он решил, что если уж он сражается на ее стороне, то они разобьют всех, кто им воспротивится.

– Возможно, – сказал он.

Она наклонилась вперед, и он заметил, что маска бесстрастия исчезла.

– Как?

Глава пятая

НЕВРЕДИМ

– В мире мертвых я провел больше времени, чем в мире живых, – сказал Тау королеве. – В Исиколо я узнал, что… – Ему хотелось найти слова, которые не покоробили бы ее. – Богиня велела мне отправиться в Исихого и обрести там подлинную силу, и во мгле темного мира я ждал прихода демонов и сражался с ними.

Она наклонилась вперед.

– Демонов нельзя убить, по крайней мере, мне это не удается, но как бы то ни было, я могу возвращаться в Исихого снова и снова, сражаться и учиться всем способам, какими человек, демон или любое живое существо стремится причинить вред другому. При этом время во мгле идет по-другому, и я могу обучаться дольше, чем кто-либо.

Королева стиснула пальцами краешек простыни.

– Богиня, она послала тебя к нам для… этого.

Тау ничего не ответил.

– Расскажи поподробнее, – попросила королева. – Исихого забирает твою душу, но не тело, а время, что ты там проводишь, не делает твоих рук и ног сильнее в этом мире.

Тау кивнул.

– Мое тело отточило навыки в Исиколо, но настоящее значение имеет не тело, а разум.

Она сдвинула брови.

– Разум?

– Моя голова полна… насилия. Его способов, вариаций, самой его сути, и когда я дерусь… – Тау чувствовал, как закипает кровь от одних лишь слов об этом, – я чувствую, как все будет или как должно быть. Словно вспоминаю слова знакомой песни, которые вот-вот прозвучат.

Королева пристально взглянула ему в глаза.

– Богиня показывает тебе будущее?

– Нет, просто… я пережил столько насилия, что оно стало частью меня, – сказал он. – Я вижу все возможности и вероятности. – Он старался объяснять понятнее. – Представьте, что бросаете в меня камень…

– Камень?

– Он еще не упал, ему еще лететь, но я знаю, куда он упадет. Я могу перехватить его в воздухе, потому что я практиковался так часто,