могли скрыть того, как при каждом шаге он напрягался и задерживал дыхание.

– Можешь наклониться пониже? – спросил Хадит Удуака.

– Хочешь, чтобы я полз?

– Тау?

– Я иду на цыпочках!

– А я словно застрял между горой и муравейником, – проворчал Хадит, кивая Келлану, который спешил им навстречу.

– Гранд-генерал Бухари, – сказал Келлан, отдавая честь. – Я пришел сразу, как только получил сообщение, что вы меня вызываете.

Тау стиснул зубы от подобострастия Келлана. Хадит не пробыл генералом еще и суток, а Келлан вел себя с ним так, будто он в должности уже с дюжину циклов.

– Предстоит военный совет, первый для меня в качестве королевского гранд-генерала. Я хотел бы, чтобы ты также присутствовал, – сказал Хадит.

Келлан резко вскинул подбородок, и Тау увидел, что Хадит после этих кратких слов добился от Великого Вельможи еще большей преданности. Тау наблюдал за другом, пытаясь понять, говорил ли Хадит искренне или его слова лишь должны были произвести такое впечатление. Но вскоре смирился с тем, что определить это невозможно.

– Мы собираемся в конюшне? – спросил Келлан, взглянув на саманное строение позади них.

Вместо ответа Тау подошел к двери и потянулся к ручке. Но прежде чем успел за нее взяться, услышал шаги и отступил назад.

– Внутри кто-то есть, – сказал он, стараясь не выдать тревоги, что это очередной демон, явившийся из Исихого, чтобы заставить его страдать.

Но крайняя левая дверь со скрипом отворилась, и на свет вышли Нья и Танди.

Увидев четверых мужчин, визирь прищурилась.

– Я могу назвать опытных военных командиров, которые до сих пор остаются в стенах города. Однако среди вас я их не вижу.

– Визирь Нья, – сказал Хадит, – я пришел сам. Мне моя должность внове, но если мое участие необходимо для выработки нашей стратегии, я предпочел бы, чтобы в военном совете участвовало как можно меньше людей.

– Что ж, вы привели с собой хотя бы одного Вельможу, и то я сомневаюсь, достаточно ли он взрослый, чтобы бриться, – ответила она. – Вы опасаетесь, что более опытные командиры подорвут ваш авторитет? Если именно эти люди присутствуют здесь по этой причине, то я не знаю, требуется ли вообще подрывать ваш авторитет? Индлову, которых вы не пригласили, сражались в битвах и вели за собой воинов, когда вы еще сидели у отца на плечах.

– При всем уважении, вы неправы, – сказал Хадит.

– В самом деле?

– Я не знал своего отца и никогда не сидел у него на плечах.

Удуак едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

– О, да, давайте посмеемся вместе над нашей ситуацией, – сказала Нья. – Ведь все так весело, и ничего страшного не случится! Но лишь до тех пор, пока вы не увидите, как все, кто вам дорог, погибнут. И все из-за того, что вы цените свою гордыню и чувство юмора выше их безопасности.

– Вы меня неверно поняли, – сказал Хадит. – Я ничего не ценю выше безопасности и жизней тех, кто мне дорог. И по этой причине я не пригласил на свою встречу с королевой больше Великих Вельмож. Они стали бы искать повод, чтобы со мной поспорить, но основываясь не моих идеях, а на моем происхождении.

Нья отмахнулась от его возражения.

– Если ваши идеи заслуживают внимания, их одобрят, невзирая на вашу личность.

– Да, в эту ложь верят все, кто не сталкивался с подобными трудностями.

– Хадит Бухари, вы думаете, я поверю, что если вы представите план, который нас всех спасет, Вельможи станут его отвергать?

– Визирь Нья, я думаю, что мир слишком сложен, и мало что бывает исключительно верным или неверным. С учетом этого, восприятие слов, действий и даже намерений зависит от того, кто их излагает, и кто воспринимает.

Визирь усмехнулась.

– Так вот почему вы думаете, что не сможете достичь желаемого? Вы думаете, лишь потому, что вы Меньший, а они Вельможи, они встанут на колени на раскаленных углях только для того, чтобы доказать, будто вы неправы, говоря, что огонь еще горяч? Ну что вы!

– Вы правы, они бы этого не сделали, – согласился Хадит. – Они заставили бы меня самого идти по углям с ними, как равного: но я шел бы босиком, а они – в кожаных сапогах.

Нья втянула воздух сквозь зубы.

– Если вы относитесь к Вельможам с таким отвращением, то увидите, что даже те, кто тянется вниз, чтобы поднять вас, затем постараются столкнуть вас обратно.

– Полагаю, королева уже внутри? – спросил Хадит.

– И все? Больше сказать нечего?

– Тем, кто не умеет слушать, нечего, – ответил Хадит, делая шаг вперед и увлекая Удуака и Тау за собой.

Нья была раздражена, но продолжать спорить не пожелала.

– Подождите. Мне нужно поговорить с чемпионом, – сказала она.

Все еще поддерживая Хадита, Тау оглянулся на нее через плечо.

– Наедине, – уточнила она.

– Келлан, поможешь мне? – спросил Хадит.

– Конечно, генерал, – отозвался Келлан, приблизившись, чтобы сменить Тау.

– Слава Богине, – сказал Хадит, когда Келлан встал на место Тау. – Еще два шага под таким углом, и клянусь, я бы на всю жизнь остался горбатым.

Трое вошли в конюшню, и Танди, последовав за ними, закрыла дверь изнутри.

Когда они остались одни, Тау повернулся к Нье.

– Визирь?

– Я вам благодарна. Хочу, чтобы вы это знали. Вы спасли мою дочь, спасли меня. Я вам благодарна.

Тау склонил голову.

– Но моя благодарность не поможет вам в том, что может навредить королеве.

– Не понял.

– Чемпион обязан выполнять свои воинские обязанности, – сказала она. – И это единственное, что от него требуется.

Тау нахмурился.

– Мне кажется, я знаю, на что вы намекаете, и это меня оскорбляет.

Нья приблизилась к нему и понизила голос так, чтобы ее не услышали в конюшне.

– Ей пришлось нелегко.

– Как и всем нам, – сказал Тау.

– О, хватит об этом! Можете хоть на минуту умерить свою жалость к себе и ко всем Меньшим?

Тау едва не подавился отборными ругательствами, которые ему захотелось выплюнуть ей в лицо.

– Чего вы хотите? – спросил он вместо этого.

– Не используйте ее. Она этого не вынесет.

– Использовать? Вы обезумели?

– Она сильная, но от нее столько всего требуют, что никто бы не вынес, любой бы сломался!

– Зачем вы мне это говорите? Вельможи противятся ее воле, она оторвана от Меньших, и ей нужно вернуть контроль над столицей, не имея для этого достаточного числа воинов. Почему я вообще оказался в вашем списке ее проблем?

– Потому что я знаю и ее сильные стороны, и ее слабости, и потому что вы не знаете ее и близко в той степени, в какой знаю ее я.

– И я