Повредив, например, гидронасос и подающие трубопроводы основной и вспомогательной систем питания гидроусилителей, можно смело давать гарантию, что вертолет просто не взлетит. А с другой стороны, перечисленные агрегаты расположены не на виду, а в разных укромных местах. Другими словами, сразу, «на глазок» поломку обнаружить не удастся, и тот, кто ничего о ней не знает, взлететь все-таки попытается.

Ковыряясь в железках и с трудом пробираясь к необходимым мне «контрольным точкам», я с неподдельным злорадством предвкушала цирк, который смогут посмотреть все желающие, лишь только Свиридов вновь захочет прокатиться на своем «воздушном такси». Мне приходилось видеть неуклюжие кульбиты, которые выделывает при попытках взлететь вертолет с поврежденной гидросистемой. И зная, что именно увидят завтра служащие военной части, я заранее радовалась за них. Не каждый день удается посмотреть подобную комедию, устроенную самой жизнью.

Кроме чувства глубокого удовлетворения, которое доставляло мне злорадство, оно было неплохим подспорьем в работе. Из инструментов у меня имелись лишь укрепленные на щиколотках ножи, а столь важный узел, как гидросистема, действительно был «упакован» вполне надежно именно с тем, чтобы его не мог повредить любой желающий, будь то злобный диверсант или просто прохожий. Поэтому дело мое продвигалось не слишком бойко, и, орудуя лишь ножами, я была рада любому подспорью, даже если в этом качестве выступала такая не слишком благородная эмоция, как злорадство.

«Радует по крайней мере то, что на вертолеты пока еще не ставят автосигнализацию, — невесело усмехалась я, вспоминая, насколько проще все обошлось в случае с «Мерседесом». — Если бы пришлось решать еще и эту проблему, я бы, наверное, просто отказалась от этого плана ввиду его запредельной сложности и невыполнимости».

В половине пятого утра, содрав в кровь руки, переломав ногти и безнадежно испортив два отличных немецких клинка, я могла констатировать, что миссия моя выполнена. Торжественно перерезав подающие трубки — самое легкое из всего, что мне сегодня пришлось сделать, я мысленно вручила себе орден «За победу» и, не мешкая, двинулась в обратный путь.

Уже светало, и мне совсем не хотелось, чтобы, сумев столь успешно избежать опасностей и подводных камней на протяжении всей этой насыщенной ночи, я попалась кому-нибудь на глаза в финале. «Засветиться», когда уже сделана вся работа, — это было бы самое обидное. Я точно не заслужила от судьбы такой жестокой насмешки.

Наверное, провидение, руководящее моей судьбой, услышало мой «внутренний голос». Так или иначе, с аэродрома я смылась вполне благополучно, никем не обнаруженная и не схваченная за руку.

Открытое пространство между летным полем и лесопосадкой, вдоль которой проходила дорога к нему, я преодолела приблизительно с такой же скоростью, с которой спринтер преодолевает стометровку. Усталость после ночных трудов, конечно, сказывалась, но инстинкт самосохранения был сильнее. Об усталости я позволила себе вспомнить, лишь оказавшись под защитой густых крон деревьев.

Однако, и попав в безопасное место, я не стала особенно расслабляться. Помня, что Нина Петровна встает очень рано, я спешила попасть в квартиру до ее пробуждения. Конечно, можно было бы списать мое отсутствие на утреннюю пробежку, но объяснить изодранные руки я бы, наверное, затруднилась.

К счастью, делать этого не пришлось. В десять минут шестого, когда я, так же как и ночью, бесшумно и осторожно открыла замок и вошла в квартиру, там царила такая же абсолютная тишина, которую оставила я несколько часов назад.

Еще через десять минут я услышала из спальни Нины Петровны звуки, свидетельствующие о том, что она пробудилась, но к этому времени я уже успела привести себя в порядок и смыть кровь.

— Доброе утро! — бодро приветствовала я хозяйку, выходя из ванной.

— Доброе, — улыбнувшись, ответила Нина Петровна. — Ой, а что это у тебя с руками, Женечка? Смотри-ка, все исцарапаны.

— Ничего страшного, — все так же жизнерадостно говорила я. — Решила устроить себе бег с препятствиями и вот… видите, не рассчитала немного. Кустики и деревца оказались немножко упрямыми. И немножко колючими.

— Постой-ка, я тебе мазь дам. У меня есть отличная как раз для царапин. Мигом все заживет.

— Не стоит беспокоиться, на мне и так заживает, как на соба…

Не слушая, Нина Петровна уже отправилась к себе в комнату за мазью, и я не договорила фразу.

Через десять минут руками, чуть ли не до локтей измазанными «целительным средством», я осторожно брала горячие, с пылу, с жару сырники и отправляла их в рот, запивая сладким чаем.

— Сегодня, кажется, все у нас «отдыхают», — блаженствуя, говорила я. — У Константина Ивановича законный выходной после ночной смены, Игорь все еще на больничном. А что с Валей?

— У нее тоже выходной, — подтвердила Нина Петровна. — Так что семья, можно сказать, в сборе.

— Надо же, как удачно все сложилось, — думая о своем, заметила я. — А нельзя ли придумать какое-нибудь «общесемейное дело», чтобы вся семья могла заняться им и хотя бы в течение нескольких часов не выходить из квартиры?

— Какое же дело? — многозначительно взглянув на меня, спросила Нина Петровна.

— Вам лучше знать. Было бы очень хорошо, а главное, безопасно, если бы сегодняшний день все провели в теплом семейной кругу, никуда не выходя. Или хотя бы часть дня.

— Что же такое можно придумать? — вновь пытливо глядя на меня и, кажется, догадываясь, к чему я клоню, говорила Нина Петровна. — Конечно, мы с Валей можем заняться консервированием, сейчас самый сезон овощей. Но мужчины… не знаю, чем их… Хотя что же это я! Мы ведь в ванной давно собирались навести порядок. Видела, наверное, какой у нас там страх? Все стены обваливаются, штукатурка и та не держится. Игорь обещал заняться, да все никак руки не доходят, то работа, то вот случай этот ужасный — вообще в больницу пришлось лечь. А у нас уж все куплено, все приготовлено. Там поштукатурить надо и…

— Вот, вот, вот, — с энтузиазмом поддержала я. — Вот и прекрасно. Когда молодые наши от сна восстанут, так им и объявите. Скажите, что сегодня — как раз тот день, когда у всех до всего доходят руки. И поштукатурить, и побелить, все успеют. День длинный. А я пока за Константином Ивановичем схожу. Думаю, он тоже с большим удовольствием примет участие в семейном мероприятии.

Невзирая на робкие попытки своей собеседницы пролепетать что-то насчет «неудобно», я допила чай и бодрым шагом отправилась в гости к Зорину-старшему.

Бессонная ночь сказывалась, и к моей бодрости так и норовила примешаться непрошеная вялость, но крепкий чай и сытный завтрак прибавили сил, и в целом я чувствовала себя вполне комфортно.

«Если бы еще удалось пару часиков вздремнуть, вообще была бы как новенькая», — думала я, входя в подъезд знакомой трехэтажки.

Старый техник, как я и ожидала, воспринял предложение о семейном субботнике с большим энтузиазмом. Похоже, несмотря на все неудачи, преследовавшие нас на приснопамятном пикнике, главная его цель была достигнута. Нина Петровна, несомненно, произвела на Константина Ивановича положительное впечатление, и замыслы Вали насчет того, что свадеб может оказаться две, а не одна, были отнюдь не беспочвенны.