— Свиридов, кто же еще. Начальство наше дорогое. Когда в кабинет-то меня к себе вызвал, начал вроде бы по делу. Про дозаправку да про вину мою непростительную, все в таком духе. А потом, слово за слово, на какие-то обиняки перешел, так что я и понимать перестал, чего он от меня добивается. И мстительный-то я, и злопамятный. И всякую гадость учинить готов, лишь бы ему, нещечку нашему дорогому, неприятность сделать.

— Хотите сказать, что Свиридов после своего неудачного взлета решил, что это вы ему вертолет поломали?

— Похоже на то. Несет эту околесицу, а у самого глаза — как буравчики какие-то. Так и сверлит ими, так и впивается. Будто в душе у меня что-то прочитать хочет. А чего у меня там читать? Я в тот момент и понятия не имел, о чем речь идет. Попытал он меня, поорал не по делу, да и отпустил. А что с меня взять? За дозаправку вычли уже, а про вертолет я и знать не знал. Потом уж, как вышел из кабинета, Толик мне по дороге попался. Толик Чупрун. Я тебе, помнится, говорил о нем.

— «Связующее звено»? — догадливо спросила я, сразу вспомнив, что хотела договориться об «аудиенции».

— Да, он. Слыхал, говорит, Константин Иваныч, какой перформанс нам сегодня начальство устроило? Перформанс… Слова-то какие теперь! И не поймешь, что значат.

— Но он, наверное, вам объяснил?

— Объяснил, — усмехнулся Зорин. — И он объяснил, да и ребята потом еще подошли знакомые. Рассказали. И о том, как взлететь он хотел, и о том, как не получилось. Сначала, говорят, все на пилота своего кидался, ты, говорит, летать не умеешь, руки не оттуда растут. Леня Захаров у нас обычно летает с ним. Тоже вот еще бедолага. Как вертолет этот у Свиридова — личное такси, так Леня — личный «шофер». Тоже затиранил совсем парнишку. Чуть что не так — в первую голову на нем зло срывает. И неважно, виноват или нет.

— В этот раз тоже так было?

— Само собой. Наорал на него, желчь свою выплеснул, потом только за техниками послал, разбираться, что там такое с машиной случилось.

— И что же выяснили техники? — с интересом спросила я.

— А вот это вот и есть самое интересное, — хитро прищурился Зорин. — Оказывается, был поврежден гидронасос, да не то чтобы поломка какая, а настоящий, можно сказать, теракт там обнаружили.

— То есть?

— А то и есть. Все там раскурочено было, как будто кто-то бензопилой прошелся. На совесть постарались, ребята говорят — хана теперь агрегату. Так мало того, они еще и подающие трубки перерезали. То есть система, считай, не запитана, жидкость из гидробака не поступает. Конечно, как тут летать. Тут только на приколе сидеть да ворон считать.

— Да, действительно. Это просто явный теракт, — согласилась я.

— Вот и я о том же, — поддержал Зорин. — Сто процентов — специально кто-то все это сделал. Только вот кто?..

С последними словами он обратил ко мне лицо и очень пристально посмотрел в глаза. Но глаза мои отражали лишь пионерскую честность и душевную чистоту.

— Да, очень интересно, — простодушно согласилась я. — Значит, поэтому вы вышли оттуда таким довольным? Я-то думала, вернется человек мрачный, расстроенный, а вы просто как будто на празднике каком-то побывали.

— А что, праздник и есть, — улыбнулся Зорин. — В кои-то веки кошке мышкины слезки отлились. Только вот очень уж интересно, кто это все так умело подстроил, — снова пристально взглянул он на меня. — Ни у кого и версий никаких нет.

— Никаких ни у кого? — так же пристально глянула я.

— Никаких. И ни у кого.

— Что ж, значит, не судьба, — философски резюмировала я. — По крайней мере и вас они не могут ни в чем обвинить, а это главное.

— Да… наверное.

Так и не ответив на молчаливый вопрос своего собеседника, я завела машину и выехала на трассу.

Все, что мне нужно было узнать, я узнала. Пущенная стрела достигла цели, рыбка заглотала наживку, и рассказ Зорина был самым красноречивым подтверждением тому, что Свиридов сейчас рвет и мечет. То есть находится именно в том состоянии, в какое я планировала его привести. Наверняка до того момента, когда он позовет Митяя в курилку, чтобы обсудить планы мести, осталось совсем немного времени. А возможно, они уже сейчас беседуют там.

«Значит, я не ошиблась, Свиридов вызвал Зорина именно затем, чтобы «прощупать его на предмет причастности к «теракту», — думала я, въезжая на территорию летного городка. — А это говорит только об одном — мой небольшой сюрприз задел его за живое, и теперь он лихорадочно ищет способы и объект отмщения. Впрочем, насчет объекта, думаю, двух мнений у него не возникнет. Вопрос лишь в способах. Пожалуй, в ближайшие дни нам всем необходимо будет соблюдать режим повышенной боевой готовности».

Прибыв домой, Зорин-старший порадовал своих близких бодрым видом и хорошим настроением, не преминув рассказать и о его причине.

Изложив вкратце историю с вертолетом, он сказал, что это происшествие так развеселило его, что даже пропала вся досада от внезапного вызова и неприятного разговора с начальством.

— Сама судьба за нас! — патетически восклицала Валя. — Похоже, нашелся смельчак, не побоявшийся и ему сделать пакость, так же, как он делает другим. Ты думаешь, Женя, он только нас достает? — обратилась она ко мне. — Ничего подобного! Он всем уже надоел хуже горькой редьки, даже не сомневайся. Так что это даже не удивительно. Поделом ему! Будет знать, как над людьми издеваться!

— Да, ситуация интересная, — улыбался Игорь. — Ведь все знают, что этот вертолет использовал в основном Свиридов. Если делу дадут официальный ход, как бы не пришлось уважаемому Николаю Юрьевичу убытки возмещать.

— А что? Запросто! — вторил ему Зорин-старший.

Треволнения, в самом разгаре прервавшие семейную идиллию, окончательно улеглись, все улыбались, обсуждали последнюю новость и наперебой строили предположения о том, как происшествие с вертолетом отразится на судьбе и благосостоянии Свиридова.

Похоже, ни у кого и в мыслях не было, что последние события могут отразиться на судьбе присутствующих и что Свиридов, даже не имея доказательств, наверняка не сомневается в причастности Зориных к этой диверсии. Об этом никто не беспокоился, и меня в глубине души этот факт даже радовал. К чему бесполезные переживания? Ведь реального положения вещей они изменить не могут.

А положение было таково, что история с немотивированными «приставаниями» начальника к подчиненным сейчас как никогда была близка к развязке.

Бурные дебаты завершились чаем с пирожками, которыми угостила нас Нина Петровна. Насытившись и немного передохнув, мужчины продолжили ремонтные работы в ванной и так увлеклись, что закончили их только поздно вечером. На этот раз никто не прерывал трудовой процесс.

В одиннадцатом часу ночи, тепло со всеми распрощавшись, Зорин-старший отправился домой. Разумеется, в моем сопровождении.

— Так кто же все-таки это сделал? — уже дойдя до подъезда, вновь задал он «ключевой» вопрос, обратив на меня пытливый взор.