И он почувствовал вдруг, что хочет эту девчонку. Черт знаетчто! Нет, не пылает страстью, не вожделеет, а, япона мать, именно хочет. Тупо ипримитивно. По-звериному… И даже не по-звериному, а… Как бы это объяснить…Хотел биксу не он сам, Алексей Карташ, – хотело то крохотное, неприметноесущество, которое таится в каждом из нас, выглядывает на мир через нашиглазницы и время от времени, произвольно, по собственной прихоти, беретуправление на себя… Понимаете, о чем речь? Вот именно.

Какая бы там ошибка не произошла, кто бы чего не напутал –Карташа это мало касается. Дают – бери.

Его рука самостоятельно подняла стаканчик, соприкоснула егопластиковый бок с поднесенным девицей стаканчиком, и оприходовала в один залив.Потом тело Карташа закусило чем бог послал, а говоря конкретно – не пропустивни одно из яств. Картошку – ту сразу смолотило подчистую. Так поступаютживотные, которые в вопросах выживания намного мудрее человеков: неизвестно,что будет завтра, поэтому надо набивать брюхо сколько туда влезет, а что невлезет – спрятать на черный день. Сам же Карташ наблюдал за собой словно бы состороны, словно бы смотрел пошлый и неинтересный спектакль.

Слишком долго он не позволял себе смириться с мыслью, чтоМаши нет, вот в чем дело. И уже никогда ее не будет. Что отныне и навекижизненный локомотив Алексея, по каким бы рельсам тот не покатился, будет лишенэтого милого, взбалмошного и своевольного паровозного тендера.

Лав ми тендер, лав ми свит…

Машка… Машка!

Да нет ее больше, нету! И пора сей факт принять. Пораперешагнуть через прошлое. Переплыть через Стикс, попасть к другим берегам… кберегам другой жизни. Жизнь-то продолжается, а?!

Катя поставила свой, тоже опустошенный стаканчик на стол («Авыпить она, чувствуется, не дура», – машинально отметил Карташ) и медленнорасстегнула пуговичку на блузке, сопровождая сие действие призывными взглядами.

Водка, споро, как огонь по пороховой дорожке, бежавшая потелу, зажигала кровь жаром, выжигая напрочь иные мысли кромеодной-единственной, навеянной извечным мужским инстинктом. Ну и, опять же, нетникакой нужды поступать иначе как по-звериному – брать то, что можно взять.

Где-то в глубине сознания вдруг возникла мыслишка: а вотблагородные киношные и книжные герои его бы не одобрили – как можно, когда едванеделя минула со дня гибели любимой женщины, предаваться мерзкому блуду спервой попавшейся биксой? Мыслишку Карташ отогнал. Не он отогнал – тот, другой…Наверное, благородные правы – по понятиям цивилизованного мира. А Карташазаставили покинуть цивилизованный мир, и теперь он вынужден приспосабливаться ижить по другим понятиям…

Карташ жестом показал Кате, чтобы переместилась к нему наколени – та с готовностью вскочила с кресла, обогнула стол, села, куда велели,жарко прильнула необычайно мягким, будто не из мышц и жира состоящем, а изперины, телом. Алексей, глядючи на себя со стороны, расстегнул на девушкеблузку сверху донизу. Грудки открылись на обозрение отнюдь не бедственные,весьма даже аппетитные. Карташ умело лишил их лифчика.

– Как ты хочешь, милый? – страстно прошептала Катя,явно подражая героиням эротических кинофильмов.

От Кати пахло потом – не сильно, но пряно, то ли она непользовалась дезодорантом, то ли дезик оказался слабее и сильно проигрывалестественному запаху. Однако почему-то именно этот аромат возбудил Карташа снеимоверной силой – как зверя запах течной самки.

Машка, Машенька…

Карташ ответил на ее вопрос действием – показал ей, как онхочет, как ему надо, чтобы отвяло, наконец, прошлое, чтобы не цеплялосьмертвыми коготками за одежду. Он снял Катю со своих коленей, обнял за талию, легоньконадавил и заставил опуститься рядом с ним на колени. Потом положил руку назатылок и пригнул коротко стриженую голову туда, где вздымалась брючная ткань.

Девица, кокетливо стрельнув снизу вверх глазами иподначивающе улыбнувшись, – дура, что она понимает? – умело приняласьза дело. Освободила из плена рвущийся на волю мужской рабочий инструмент,немного потомила, поглаживая его пальчиками, но паузу дольше нужного незатянула – ну прям опытная мхатовская актриса. А потом приступила к основному номерусольной программы: как говорили древние китайцы, к игре на бамбуковой флейте.Неизвестно, как там насчет остальной музыки, но эту партию девчонка велавиртуозно. Чувствовался немалый опыт выступлений.

Она не забывала постанывать, якобы изображая неподдельнуюстрасть. Но, опять же, эта явная искусственность сегодня дополнительновозбуждала Карташа. Он ощутил, что еще миг, и взорвется изнутри. Чтобы взрыввышел полнее, динамитнее, Карташ оттолкнул от себя девицу по имени Катя, встали принялся торопливо снимать, а лучше сказать, срывать с нее одежду.

Катя, на лету ухватив перемену мизансцены, стала помогатьему, расстегивая и стягивая одежку. Сообразив, что от нее хотят дальше, онаповернулась и легла животом на стол, между огурчиков и водкой.

Карташ подрагивающими от перевозбуждения руками разорвалупаковку и натянул на инструмент «резинку», потом навалился на девицу сзади,нетерпеливо вошел в нее и принялся охаживать ее сильными напористыми толчками,по-звериному, все-таки по-звериному, стремясь поскорее выбросить семя и ощутитьлегкость внизу живота, победное торжество самца, покрывшего очередную самку, иосвобождение от навсегда ушедшего прошлого.

Кажется, и шлюшка Катька перестала притворяться –охала-стонала сейчас не по долгу службы, а по велению естества. Онапочувствовала, что кода близится, это возбудило ее уж совсем нешуточным образом– она вдруг принялась отчаянно материться, ее ноготки заскребли по столешнице.На пол полетела буженина. Все это еще больше завело и без того заведенного Карташа.

Маша…

Закричали оба. Карташ с силой сжал ее бедра – будут у неесиняки от мужских пальцев. Катька выгнулась дугой и далеко запрокинула голову.И Карташ отвалился от нее без сил, опустошенный до донышка, выжатый, какканарейка из известного анекдота…

…Уложились минут за пятнадцать. Половину полуторалитровогосока Алексей выхлестал чуть ли не в один глоток. Потом откинулся встоматологическом кресле и оставшуюся половину щедро, но аккуратно, непроливая, разбавил водкой. И почувствовал себя новым человеком.

– И? Как тебе? – спросил он расслабленно – а что ещеможно спросить у шалавы после оплаченного акта?

Катерина, нимало наготы не стесняясь, тем временем ещехлебнула из стаканчика, закушала огурчиком и томно посмотрела на него:

– А ты не заметил? Раз пять обкончалась, не меньше… Ни с кеммне еще так хорошо не было…

– Ладно врать-то, – отмахнулся Карташ и глотнул прямоиз пакета. Плевать, что запах конвоир учует – все вопросы к лепиле. – Тылучше вот что… ты скажи, откуда ты тут взялась.

– Да как обычно, – пожала она голыми плечиками. –Твой приятель договорился с кем-то из цириков, цирик договорился с лепилой,потом попросил у начальника разрешения привести сюда свою подружку – мол,нельзя ли ей бесплатно клыки подровнять, потому как зарплата и у него, и у неемаленькая. Начальник дал добро – и че, и вот я здесь… Ну, не знаю, может,как-то иначе теперь все проворачивают, но я сюда как раз таким манером попала…