Ему приходилось замерять и рассчитывать характеристики всей этой требухи самостоятельно. Редкие находки уцелевших шильдиков воспринимались им как маленький праздник. Вообще новая работа, несмотря на то что внешне она больше напоминала бесконечное ковыряние в свалке, захватила Антона, и он иногда даже забывал о забитом носе и вечно чешущихся глазах. Ему уже удалось отобрать основные части будущего генератора, Борис — местный механик — возился с подгонкой редуктора и муфты, Антон, в свою очередь, отбирал все, что могло быть полезным для автоматики и основной схемы. К тому же никто не стоял над душой, никто не контролировал сроки и объемы — товарищи проводили в мастерских практически все время, как малыши, готовые играться в свои игрушки бесконечно.

Антон замер, пытаясь понять, что за неведомое реле, с лишними ножками было извлечено из очередной кучи обломков, когда дверь за его свиной заскрипела.

— Борь, пять минут. Иду уже, — бросил, не оборачиваясь парень, которого его напарник ранее звал пить чай.

Сзади хихикнули, и Антон резко обернулся.

Светка. С большим свертком в руке. Антон вскочил, по-прежнему смущаясь в ее присутствии.

— Здравствуй, Свет.

— Привет, сопливый! — как всегда, насмешливо ответила девушка. В брюках, рубашке и накинутой сверху огромной куртке на пару размеров больше, чем надо, она уже не смущала Антона изящными формами своего тела, но он по-прежнему замирал в ее присутствии.

Он попытался шмыгнуть носом, но тот не поддался, и Антон, схватив с верстака гигантский носовой платок — скорее, небольшую тряпку, торопливо протер категорически отказывающийся дышать бесполезный выступ над губами.

— Ничего я не сопливый, — насупившись, буркнул парень.

— Ладно. Не дуйся. Дядь Миша тебе подарок передал, — она протянула Антону сверток, огляделась и, проскользнув мимо рассматривавшего упаковку парня, ловко заняла его табуретку — похоже, с ее точки зрения, единственное чистое место в помещении.

Распотрошив замотанный в пластик пакет, Антон обнаружил одноразовую упаковку с защитной маской. Мощный респиратор был совмещен с плотно прилегающими к глазам очками и даже снабжался специальными защищенными клапанами для вентиляции. Антон повернулся к Светке, озадаченно держа маску в руках:

— Зачем это?

— Дядь Миша сказал, что пока трава не отцветет, тебе лучше на улице в ней ходить. Да и в помещении снимай, только если ешь или спишь, — она пожала плечами, смешно оттопырила красивую губу и добавила: — Недели через две снимешь, а пока хоть нос твой восстановится. И да! Он сказал, чтобы ты ее когда снимаешь, протирал и убирал в упаковку.

Она полезла в боковой карман обширной куртки, явно у кого-то одолженной, и достала еще один загадочный пакетик:

— На вот. Тут специальные одноразовые салфетки.

— Спасибо, — немного растерянно протянул Антон, не зная, радоваться подарку или нет.

— На здоровье! — Светка всмотрелась в парня. — Ты, Тош, не расстраивайся. Это же временно.

— Ну да, — буркнул тот. — Бежал, чтобы избавиться от костюма, и вот! Опять лезу в маску.

Светка вскочила и погладила его по плечу:

— Да не грусти. Все наладится! Надевай ее давай. Я посмотреть хочу.

Антон вскрыл упаковку, немного помудрил, разбираясь со сложной системой ремней и настроек, и в конце концов водрузил маску на лицо. Ничего не изменилось. Маска была легкой, с отличными стеклами, ремни не жали, респиратор дыхание не затруднял, только слегка шипел в такт дыхания. Блин, подумал Антон, как же теперь вытирать нос?!

Светка была в восторге:

— Класс! Как инопланетянин!

Она легонько постучала ногтем по стеклу и сжала руки Антона в своих прохладных ладошках. Надо ли говорить, что и без того растерянный парень вновь застыл.

— Ты чего, Тош?

Антон, чувствуя пальцы девушки на своих руках, неожиданно для себя вдруг выпалил совсем не то, что собирался:

— Ты… ты такая живая!

Слова из-под маски прозвучали глухо, но Светка вдруг отступила, смутившись. — Ой, Тош. Ты извини. Я забыла. Дядь Миша говорил, что вы там даже никогда друг до друга не дотрагиваетесь.

— Чушь! Конечно дотрагиваемся! — Антон потупился. — Ну как? Через костюм, конечно.

Он всмотрелся в лицо девушки, та не отводила взгляд, всматриваясь в поблескивающее стекло маски.

Дверь открылась. В комнату зашел Борис и остолбенел, рассматривая Антона:

— Оба на! Чего это? — перевел он взгляд на девушку. — Привет, Свет!

— Это чтобы от аллергии пока не мучился. Пусть привыкнет, — с готовностью разъяснила она.

— И как? — кивнул Антону напарник.

— Нормально, — глухо ответил тот из-под маски и выдохнул.

Борис открыл рот, помолчал пару секунд и потребовал:

— Антон, я тебя умоляю, скажи: «Люк, я твой отец!»

Антон в недоумении посмотрел на него, потом повернулся к молчащей девушке, пожал плечами и, обернувшись к Борису, не чинясь, повторил эту странную фразу, набрав перед этим воздуха через шипящий респиратор:

— Люк, я твой отец.

Вновь зарядил дождь. Ну как дождь — скорее, мелкий туман, переходящий в морось, но если ты таскаешь на себе маску, то это гораздо хуже, чем дождь. Тот сыпется сверху вниз, и достаточно козырька кепки или просто накинутого капюшона, чтобы вода не попадала на стекла. Эта же мелкая неуловимая влага, казалось, парила в воздухе, потихоньку оседая повсюду. Как результат — Антон был вынужден постоянно пользоваться платком, только на этот раз не для того, чтобы вытирать нос, а чтобы постоянно очищать стекла маски.

Последняя здорово помогала. Через неделю после того, как он вновь нацепил на себя защитное снаряжение, он вдруг обнаружил, что может пользоваться собственным носом по его прямому назначению, а слезы из глаз оставили его уже дня через три. Радость от возвращения возможности нормально дышать была настолько сильной, что Антон теперь сросся с этой маской, снимая ее лишь в помещении. Память о перенесенной болезни напугала его, и, не признаваясь в этом себе самому, он держался за свою новую защиту, надеясь избежать, как его предупреждали, очередного неизбежного недуга.

Убежав из города, где, как казалось Антону, ему насильно навязывали маску, он, как ни странно, оказался в ситуации, когда с радостью самостоятельно нацепил ее вновь. Теперь он часто ловил себя на том, что снимает неудобный предмет с некоторой опаской, даже страхом, вслушиваясь в себя после этого — не появились ли вновь симптомы, не зудят ли глаза, есть ли жжение в носоглотке?

Сегодня его вместе с несколькими незнакомыми молодыми ребятами отвели в овраг за поселок. Любой мужчина, живущий в Балашихе, был обязан иметь оружие и уметь его применять при необходимости. Для парней, которым он сейчас составил компанию, оно уже давно было привычным, им предстояло сдавать нечто вроде экзамена. Антон же, в отличие от них, должен был вообще впервые в жизни стрелять из настоящего карабина. Староста заявил, что никто защищать их, случись беда, не будет. Расстояния огромные, ближайший поселок далеко — надежда только на себя. И поэтому хочет Антон или не хочет, но уметь пользоваться хотя бы личным оружием обязан. Как результат — сейчас он торчал в этом мерзком дожде-тумане и ждал, пока отстреляются товарищи. Как пользоваться оружием, ему уже объяснили, и он даже вдоволь наигрался выделенным карабином, правда, без патронов.