Правда, в результате он угодил в другую изоляцию: города, подчиняющиеся этим правилам, не признают его. Но и поделать ничего не могут. Так он и стоит — назло всей планете, — Михаил забрался в мешок и протянул фонарик Антону: — Давай! Делай свои дела — и спать. Завтра идти долго. Сенсор я поставил — если какое-то движение, он нас разбудит. Только не шуми. Если загудит, бери тихонько карабин и выбирайся из мешка. Твой пост будет от этой стены — туда, — он махнул рукой в лес. — Я с другой стороны. Будь осторожен в темноте. Не вздумай стрелять, особенно не в свою сторону. Помни, там буду стоять я.

— Понял я, понял. Дядь Миш, а как же поселок? Я там генератор не собрал, оставил…

— Никуда твоя Светка не денется. Мы через месяц сюда зимовать вернемся. Отсюда Москва ближе, а она нам важнее всего.

Антон смутился, но рассудил, что в уже сгустившейся темноте этого не видно, и спросил как ни в чем не бывало:

— А они за нами не вернутся? Ну, из города, как узнают, что мы здесь.

— Полагаю, у них другие проблемы будут. Им еще за стрельбу отвечать придется.

— Отвечать? — негромко протянул Антон, отойдя в сторону. — Перед кем? Они здесь сильнее всех.

Но Михаил услышал:

— Ошибаешься, парень! Как, ты думаешь, города друг с другом связаны? По воздуху?

— Ну, не знаю. Железные дороги…

— Они самые. И ведут по ним свои поезда безмозглые роботы. Надо тебе чего-то объяснять?

— Да не. Я понятливый. Спокойной ночи! — сказал Антон, забираясь в свой спальник.

— Спокойной ночи, малыши! — ответил его напарник.

«При чем тут малыши?» — подумал Антон, и неожиданно для себя провалился в сон.