Возле плотины запруду пересекал висячий мост. Глеб перешел его и обследовал другой берег. У воды валялись консервные банки от червяков, торчали рогатины. Все эти признаки рыболовного народа явно оставались здесь с лета и интереса у Глеба не вызвали. Вернувшись к овражку как к исходной точке, он двинул вверх по течению. Путешествие вдоль берега требовало терпения: сапоги скользили по мокрой глине, мешали кусты. После поворота кусты сменила крапива, двигаться стало легче. Михеев шагал как журавль, высоко поднимая свои длиннющие ноги. Обследовав таким образом несколько сот метров, сыщик добрался до моста и понял, что мучился не зря.

Соорудили переправу в советские времена, когда поле принадлежало колхозу и его каждый год обрабатывал трактор. Речка делила пашню на две части. Чтобы трактористу не тащиться вокруг, и перебросили бревенчатый мост. Теперь им пользовались любители пикников. Но те наезжали летом. Старых автомобильных отпечатков на проселке имелось множество, и рисунок протекторов давно размыло. Михеева же привлек свежий след. Покрышки автомобиля, побывавшего здесь не более недели назад, оставили широкой и необычный отпечаток. Это не могли быть колеса грузовика или легковушки. Джип, предположил Михеев. Автомобиль прикатил со стороны шоссе, переехал мост, развернулся прямо по полю, дал задом в прибрежные кусты и остановился. Со стороны поля и проселка машину скрывали кусты. Вокруг парковки жухлая трава и крапива остались сильно примяты, словно на них ставили палатку. Но форма замятого участка напоминала не квадратный пол палатки, а продолговатый закругленный пенал. «Лодка», – прошептал Глеб, присел на корточки и, как зверь, пополз по траве. Он искал след помпы и нашел. Догадка следопыта подтверждалась. Неизвестный остановил джип, вынул из него надувную лодку, накачал ее и спустил на воду. В лодку он погрузил труп и, проплыв несколько сот метров, выволок тело на берег. Выволок в самом безлюдном месте. Затем выровнял бережок, по воде вернулся к машине, сдул лодку и уехал.

Возле моста, в полукилометре от овражка, преступник оставлять следов не боялся и наследил изрядно. Он был обут в сапоги с особым рисунком подошвы. Глеб подобные сапоги видел в новом дорогом охотничьем магазине и даже приценивался, они стоили восемь тысяч рублей. Он тогда только облизнулся и вернул сапоги продавщице. Потратить столько денег на свое охотничье хобби молодой отец возможности не имел.

Закончив осмотр, Михеев позвонил Петру Григорьевичу и коротко доложил результаты.

– Высылаю к тебе следственную группу. Пусть все там проработают. Дождись ребят, покажи им место и свободен, – распорядился Ерожин.

Глеб дошагал до шоссе и, чтобы не стоять, принялся расхаживать туда и обратно. Резиновые сапоги, в которых он отправился в Переделкино, грели плохо, и Михеев начинал мерзнуть. Через пробки и за час не дотащатся, прикидывал он, поглядывая на дорогу. Но машина Управления прикатила на удивление быстро. Через полчаса Глеб уже показывал экспертам следы джипа, довел спецов до овражка и вернул их по речке обратно. Следопыт сделал свое дело и имел право отправляться домой. Но он еще не встретился со сторожем. Привычка все доводить до конца пересилила лень, тем более что продираться по кустам вдоль берега в третий раз необходимость отпала. Михеев срезал обратный путь полем и через пять минут вышел в зону отдыха.

Глухова он застал на террасе. Сторож сидел на корточках и сделал знак Глебу, чтобы тот не шумел. Глеб на цыпочках подобрался поближе и увидел огромного ежа. Тот с громким чавканьем поедал что-то из алюминиевой миски.

– Не пугай Гарю, пусть поужинает, – шепотом попросил Глухов.

– Он не из пугливых, – улыбнулся Глеб. Таежный охотник понимал, что зверек давно слышит его шаги и попросту не обращает на пришельца внимания. Еж спокойно закончил трапезу и, громко стуча копытцами по плиткам террасы, удалился. – Ваш приятель? – спросил Михеев, подавая сторожу руку.

– Гаря – зверь серьезный. Не заметил? У него яйца, как у барана, – просиял Глухов, отвечая на рукопожатие.

– Не заметил. – Молодой человек снова улыбнулся. – Давайте знакомиться. Меня зовут Глеб Михеев. Я частный сыщик и по просьбе своего друга с Петровки веду расследование. Вы понимаете, о чем я?

Глухов понимал. Он пригласил парня в свою комнатку и воткнул в розетку шнур электрического чайника:

– Чай и прянички. Больше порадовать гостя нечем. Но прянички свежие, сегодня брал.

– Магазин далеко? – Глеб с удовольствием отогревался в теплой комнате и не спешил переходить к делу. Он уже и так выяснил, что хотел, и посетил сторожа больше для порядка.

– С километр. Возле пруда, где туберкулезный санаторий.

– Я в курсе. У этого магазинчика свой «жигуль» оставил. Не страшно, Тихон Андреевич, одному?

– Ты и отчество мое знаешь? Ах да, ты же сыщик… – вспомнил Глухов и разлил чай. – Бывает и страшно. Но в городе еще страшней. Тут я три года, и первый такой случай. А у вас каждый день.

Пряники оказались, как и обещал хозяин, свежими, и чай сторож заваривать умел. Глеб с удовольствием тянул горячий напиток и смотрел в окно.

– С таким газоном работы много?

Глухов кивнул.

– Во всяком деле работы не избежать, но тут результат глазу приятен. Пострижешь – и словно ковер постелил. Не наше это изобретение, английское. У них и байка есть. Не слыхал?

– Не довелось.

– Они на вопрос, как получить настоящий газон, отвечают: «Очень просто. Сто лет стриги и сто лет поливай». Это мне хозяева рассказали.

– Нормальный совет, – согласился Михеев. – Сами-то хозяева где?

– В Швейцарии обосновались. У них и там дом.

– Богатенькие Буратииы. Здесь такая вилла, там, наверное, не хуже.

– Там не бывал. Но думаю, ты прав. Хозяева у меня солидные…

– Чем же они занимаются?

– Я не спрашивал, они не говорили…

– Вы ближайших соседей всех знаете? Новых бандюков среди них нет?

– Нет. В этом конце только одну дачу продали. Купил молодой да шустрый, похоже именно, как ты говоришь. Прежний дом сломал, новый начал. Да не достроил. Убили. Его стройка под дождями второй год мокнет.

– Где убили, здесь?

– В Москве. По слухам, солнцевская братва его порешила, чтобы не совал нос в чужие владения…

– Это участок у плотины?

– Он самый.

– Вот вы природу понимаете, с ежиком дружите, – перешел к конкретному делу Глеб. – Неужели не слышали ничего в ту ночь?

– И утром бы не услыхал, если бы ни Берта. Очень уж сука своим лаем докучала. Я бы и не чухнулся. Но у меня тут еще один дружок завелся. Тошка.

– Это еще кто?

– Белочка. Я ее по утрам жду. Приходит угощаться. Вот я и затревожился, не загнала ли ее легавая на одинокий куст. Пошел выручать, а там этот лежит.

– Я когда к вам топал, собака не лаяла. Не реагирует на чужих?