У Эмми отвисла челюсть. Этого не может быть! Но отец Джека уже поднимался на трибуну и обменивался рукопожатиями с куратором выставки. Эмми огляделась. Джек стоял в десяти футах от неё, глядя на своего отца так, будто видел его впервые.

– Что, чёрт возьми, происходит? – Рядом с Эмми возникла Лола. – Карта не может принадлежать ему. Он член Ордена. Им не придётся её красть, если она уже у Донована.

Донован опёрся о трибуну и улыбнулся гостям.

– Находка этой коллекции в Алнике стала для меня удивительным сюрпризом. На некоторых картах имеются особенно замысловатые надписи, и именно поэтому мне понадобилась помощь специалиста по латыни, чтобы помочь датировать их и установить их подлинность. Он поделится с вами нашими открытиями. Поприветствуйте мистера Джеймсона Ларраби.

Эмми резко повернулась и увидела Ларраби, пробиравшегося сквозь толпу. Она покачала головой. Ларраби уже видел карту. Он сам помогал подтвердить её подлинность. Вероятно, он наизусть знал все тоннели.

Джек подошёл к ним.

– Что происходит? Зачем им пытаться украсть карту, которая и так принадлежит им?

– Они не будут её красть, – ответила Эмми. – Должно быть, они и не планировали её красть.

Ларраби начал говорить о надписях. Не обращать на него внимания было нетрудно.

– Но тогда совершенно бессмысленно выставлять карту на всеобщее обозрение, – прошептал Джек. – Это ведь только увеличит шансы, что кто-то другой поймёт, что это за карта.

– Но они всё равно выставили её, – ответила Лола. – У них должна быть какая-то причина.

Ларраби продолжал что-то монотонно говорить. Эмми нахмурилась. Донован Голт тоже не слушал. Он разглядывал толпу, как будто что-то искал. Или кого-то.

Эмми тоже начала оглядываться, и она была не одна. У каждой двери стоял, по крайней мере, один человек, следивший за гостями: их глаза постоянно двигались, постоянно что-то искали. Они загораживали выходы.

Эмми почувствовала, как напряглась Лола.

– За тобой кто-то следит. У стены слева, с тёмной бородой и с коричневой сумкой.

Эмми сглотнула и повернула голову. В глазах мужчины появилась улыбка. Она уже видела эту грустную улыбку. На лице священника, который на самом деле не был священником.

Эмми прижала два дрожащих пальца к губам. Был кто-то ещё, кому могла понадобиться эта карта. Не тот, кто хотел заполучить сокровища из склепов для Ордена, а тот, кто хотел спрятать их от него. Тот, кто готов был многим рискнуть ради того, чтобы снова вывести Орден из строя.

Эмми начала пробираться мимо гостей, пока не добралась до мужчины.

– Ты по-прежнему вспоминаешь о том, что случилось?

Мужчина открыл рот от изумления. Он не ожидал, что Эмми его узнает. Потом его глаза наполнились слезами.

– Каждый день.

У Эмми задрожал подбородок. Всё, что она хотела сказать своему отцу, вылетело у неё из головы. Она могла лишь молча смотреть на него.

Если бы она не смотрела так пристально, то заметила бы их раньше. Стоявшие у выходов мужчины начали медленно пробираться сквозь толпу. Пробираться по направлению к ним.

Эмми перевела взгляд на Донована. Он уже не разглядывал толпу. Он смотрел на Джека с выражением ужаса на лице.

Что-то должно было случиться, и он не хотел, чтобы его сын был поблизости.

Эмми не стала долго раздумывать. Она схватила отца за руку и потянула красную рукоятку на стене.

Раздался сигнал пожарной тревоги.

На пару секунд в комнате воцарилась полная тишина. А потом разразился хаос. Все ринулись к выходам. Эмми потащила отца к ближайшей двери. Они не оглядывались на преследовавших их людей. Им оставалось надеяться, что толпа замедлит их продвижение.

Они выбежали из дверей, не обращая внимания на охранника, который просил всех сохранять спокойствие. Двор был покрыт тонким слоем подтаявшего снега. Эмми с отцом, поскальзываясь, выбежали на улицу. Не выпускай его руку. Что бы ни случилось, не выпускай.

– Такси! – крикнула Эмми прежде, чем они успели выбежать на тротуар.

– Не надо! – крикнул отец. Он замахал руками, и с парковки театра на другой стороне улицы выехала машина. Она пересекла две полосы и с визгом остановилась перед ними. Отец втолкнул Эмми внутрь и захлопнул дверцу. Машина ожила и помчалась вперёд.

– Что произошло? – спросил водитель.

Эмми прищурилась и ахнула. Это был мистер Барлоу.

– Она меня заметила, – объяснил отец Эмми. – Они следили за ней, и…

– …и они заметили тебя. – Барлоу резко вывернул руль, и они выехали на другую улицу.

Отец Эмми дёрнул себя за нос и снял накладку, под которой оказался его настоящий нос. Потом он снял фальшивую бороду и обхватил Эмми обеими руками.

– Это была ловушка, – сказала она. – Они выставили карту, чтобы выманить тебя.

Он кивнул.

– Карта не настоящая, Эмми. Всё это был один большой спектакль.

Его голос оказался тише, чем она ожидала. Более мягким. Эмми не знала, пробудил ли он в ней какое-то воспоминание, или же то, что это был голос её отца, но внезапно всё встало на свои места.

– Если ты знал, что карта фальшивая, – прошептала она, – зачем ты пришёл?

Его взгляд смягчился.

– Для меня нет ничего важнее твоей безопасности. – Он снял с плеча сумку и дрожащей рукой коснулся щеки Эмми. – Я не знал, что они задумали на сегодняшний вечер. Я должен был защитить тебя.

Сумка была из коричневой кожи. Как у учителя из школы Лолы. Как у клерка из Кингс-Линн, который опаздывал на работу в воскресное утро.

– Это был ты! Ты следил за мной весь год.

– Маргарет, или мадам Бойд, как ты должна её называть, сообщала мне, когда ты поедешь в Кингс-Линн. Я знал, что Джонас заставит кого-нибудь следить за тобой. Я должен был быть там. Я должен был убедиться, что ты в безопасности. Я пытался помочь дочери Маргарет, но мне было нелегко подобраться к ней. Но зато мне удалось убрать её шкафчик из того тёмного коридора.

По щекам Эмми потекли слёзы. Она не знала, сколько разных эмоций одновременно охватило её. Отец был рядом, он присматривал за ней, защищал её. Но её целый год мучил один вопрос. И она не могла просто отмахнуться от него.

– Если ты так хотел меня защитить, то зачем вообще втянул меня во всё это? Если бы ты в прошлом году не прислал мне этих писем, я бы никогда не нашла коробку. Я бы никогда не узнала, что ты учился в Уэллсворте. Я бы никогда не стала задавать так много вопросов, и Джонас бы не догадался, кто я.

Отец отвёл от лица Эмми прядь волос.

– Он уже это знал.

Сердце Эмми забилось быстрее.

– О чём ты говоришь? Я думала, он ничего не знал, пока я не спросила его про тебя.