– А хрен их, ментов, знает. Может, подкрепление вызвали?

– Не похоже. Давай к машине, и сваливаем, пока они не вернулись.

– Погоди, Хасан. Что-то не то творится.

Возле дома еще пару раз мелькнули фонари, прозвучали короткие команды. Микроавтобус заурчал двигателем, вспыхнули фары. Минуты через полторы они еще один раз мелькнули на подъезде к станице, и машина покатила к шоссе.

– Ты что-нибудь понял, Сивый? Ерунда какая-то, полная непонятка.

– А я, кажется, начинаю соображать. – Ларин поднялся, отряхнул одежду. – Пошли в дом.

Хасану передалась уверенность Андрея. Он даже не стал настаивать на том, чтобы вернуться к внедорожнику за патронами.

Дом на отшибе встретил их полной тишиной. Сорванная с петель дверь, разбитые окна. На полу два окровавленных трупа. Первым делом кавказец оглядел того, кого уложил выстрелом из окна.

– Точно, мент. Я его пару раз в городе видел. Вроде прапор… Ты там смотри, чтоб они не вернулись.

– Не вернутся. Бабки-то они с собой прихватили. Те в сумке лежали. Если б не лавэ, отправился бы я уже на тот свет. А так – сумкой прикрылся и пулю поймал.

– Это тебя батя-покойник с того света охраняет…

Ларин присмотрелся и заметил простреленную пулей пачку евробанкнот под столом, и сунул ее себе в карман, как сувенир, спасший ему жизнь.

Хасан щелкнул зажигалкой и посветил над Поповым.

– Жмур конкретный. Значит, судьба ему была сегодня умереть. И мы с тобой зря старались. Что теперь делать? Что мы Жадобе скажем?

– Как было, так и скажем, а он пусть решает. Откуда мы знать могли, что менты нагрянут?

– Наверное, и Жадоба не знал… – Хасан прищурился, вновь щелкнул зажигалкой. – А у жмура-то в кармане бабки! Успел себе засунуть, на тот свет взять хотел. – Кавказец вытащил две пачки евро, взвесил в руке. – Вот их Жадобе и отдадим. Хоть что-то.

– Оставлять, как есть, нельзя. Мент мертвый валяется, кровищи полно… Зачистить тут все надо.

Послышалось неясное гудение. В полумраке засветился дисплей мобильника, лежащего на кухонном столе.

Андрей бросил взгляд – высветился код Испании.

– Жена ему при мне звонила. И вот снова, – пояснил Ларин, отвечая на вопросительный взгляд Хасана.

Кавказец взял трубку, повертел ее, затем вдавил кнопку. Из динамика долетел далекий взволнованный голос:

– Витя, что случилось?.. Витя, почему ты молчишь?.. Витя!..

Хасан со злостью выключил мобильник.

– Витя, Витя… Нет больше твоего Вити, и не будет.

Мертвые тела закрутили в ковер. Кавказец выгнал из сарая новенький квадроцикл. Сопя и отдуваясь, мужчины перекинули завернутые трупы через сиденье. Вернулись в дом.

Хасан комкал газеты, Андрей носил дрова от печки. Щелкнула зажигалка. Огонек лизнул бумагу. Пламя весело поползло вверх. Кавказец отсоединил газовый баллон от плиты и положил на разгорающийся костер.

– Сваливаем, Сивый. Огонь все за нас доделает.

Урчал двигатель. Квадроцикл неторопливо полз по густой траве на пониженной передаче. Хасан шел рядом и подруливал.

– Может, надо было ей сказать? А то ведь будет надеяться, что жив… Хотя нет. Она все равно дочке не скажет. – Кавказец явно примерял судьбу Попова к своей собственной. – Детям рано о смерти знать. Пусть лучше хоть какая надежда, да останется. Пусть даже думает, что он их бросил… Тпру, приехали.

Мертвые тела забросили в багажный отсек внедорожника. Хасан вновь воткнул пониженную передачу. Квадроцикл, переваливаясь на неровностях местности, покатил в темноту. Вскоре послышался всплеск.

– Берег тут высокий, течение сильное. Река его хрен знает куда унесет. Поехали…

Всю дорогу до свалки молчали. Хасан каждый раз настораживался, когда на встречной полосе шоссе показывались фары. Но обошлось – никто не останавливал.

– Ну и воняет, – произнес наконец кавказец.

Приходилось постоянно крутить баранку, чтобы лавировать на узкой дороге между громадных куч мусора.

– Ты бы кондиционер включил, – посоветовал Ларин.

– Не поможет.

Внедорожник въехал на горку. За стеклами проплыл гидравлический экскаватор и самосвал, стоящий под погрузкой.

– И днем, и ночью работают, – ухмыльнулся Хасан, глядя на широкие промышленные окна мусоросжигательного завода.

Из трубы валил густой дым, закручивался спиралью, уходил в звездное небо. Остановившись перед воротами, посигналили. Тут же к машине вышел один из жадобинских «шестерок», охранявший рабочих.

– Выгоняй всех на хрен. Не пустые мы, а с «грузом», – заявил Хасан.

«Шестерка» понимающе кивнул и мгновенно выгнал рабов на улицу. Внедорожник, пыхнув дымком, въехал в цех.

Гремел конвейер, засыпая в бункер городские отбросы. За круглым иллюминатором гудело пламя газовых горелок. Тут было жарко, как в преисподней.

– Раз-два, взяли.

Раскачав завернутые в ковер трупы, Ларин с Хасаном забросили их на конвейер. Лента дернулась, на пару секунд замедлив бег, но мощный электромотор вытянул. Вскоре послышалось, как тяжесть падает в бункер.

– Жмуры – они горят плохо. Им температура высокая нужна, – с видом знатока сообщил Хасан. – Мясо-жир в пепел превратятся, а вот костяк может и не рассыпаться. Дровишек надо подкинуть.

Кавказец по-деловому стал катать к транспортеру и забрасывать на него старые протекторы от легковых машин, которые рабочие собирали на свалке как вторсырье. Пришлось заняться этой работой и Андрею. Все-таки сегодня Хасан был его напарником и учителем.

– От скатов такой жар пойдет, что любая кость рассыплется. Это я тебе точно, Сивый, говорю. Мы с пацанами пару раз так уже делали. Еще этого помоечного завода и в помине не было. Десять скатов в костер забросишь, сверху жмура положишь – через час только пепел ветер разносит, ни одной косточки… Ну, все, дело сделано. Теперь придется Жадобе докладывать, и лучше сделать это прямо сейчас.

И вновь Хасан крутил руль, ведя внедорожник по серпантину, проложенному между гор мусора. Щека его чуть заметно дергалась, кавказец нервничал. Ведь реакцию Жадобина на то, что бабки исчезли в неизвестном направлении, было трудно предсказать.

– Он не спит, это точно. Что-то Жадоба замутил с немцем. Прямо сегодня агроусадьбу прикупил на берегу реки. Теперь отмечает.

– На хрена ему агроусадьба? Он что, и туризм под себя подмять решил? – поинтересовался Ларин и наконец-то смог опустить стекло – свалка кончилась, дышать стало легче.

– Мутка одна. Я и знать не хочу, что они затеяли.

Внедорожник выкатился на асфальт и поехал веселее. Огни мусоросжигательного завода остались позади. Лишь за пригорком виднелась труба, из которой время от времени вырывались искры.