— Можно. Есть хорошие снимки. За отдельную плату, конечно же.

— Знал об этом Петров?

— Естественно.

— И почему же… — Бильбао запнулся, подбирая нужные слова, но мент догадался, о чем он хотел сказать:

— Иван Николаевич хотел договариваться. Потому что если не договориться, то будет море крови, честное слово. И… и я вам не завидую. Пугачев тут на своем поле будет играть, а на своем поле он еще не проигрывал.

— А у меня неплохо получается игра на выезде, — сказал Бильбао. — К тому же новичкам и бездарям иногда чертовски везет. Особенно когда они приперты к стене и не имеют выбора.

Вообще-то, можно было посчитать и совпадением то, что Пугачев звонил шефу ровно в девять тридцать, то есть в ту минуту, когда Солодовых только вошел в свой кабинет. До этого, секретарша сказала, звонков не было.

Может быть, и совпадение.

А может — нет.

Секретаршу шеф знает более десяти лет, уверен в женщине, как в себе. Ладно, решает Бильбао, пусть пока это будет аксиомой. И без этого много доказывать придется.

Охранники здания. Их нанимал Петров, не хочется верить, что он ошибся. Все офицеры запаса, все довольны окладом и условиями охраны. Не пьют, держатся за свои места…

Ром.

Иван Николаевич, скорее всего, не доверял ему, если прослушивал салон машины. Правда, прослушка, кажется, никаких результатов не дала.

Ром.

А если он обнаружил прослушку, знал о ней? Или, может…

Бильбао подошел к окну. Ром с кипой газет шел от киоска к машине.

Совершенно дурацкая идея неожиданно пришла на ум. Бильбао даже усмехнулся и покрутил головой — до того она ему самому показалась дурацкой. Сейчас он вспомнил, как по дороге к бане в день, когда погиб Борг, водитель по забывчивости приобрел вторые «Известия».

Он позвонил вниз, охранникам, попросил одного из них пойти к киоску и купить «Комсомолку».

— И узнайте, как зовут киоскершу. Обычно их фамилии вывешиваются на стекле.

Через окно он проследил, как человек в камуфляже вышел из подъезда, прошел к газетному лотку, вернулся оттуда с газетой в руке. Ром в это время протирал машину и даже не взглянул на охранника.

Через минуту газета лежала уже на столе Бильбао, а он сам знал, что продавщицу киоска зовут Вера Васильевна и ей уже за шестьдесят.

— А чего ж ты хотел? — пробурчал в свой адрес Бильбао. — Ром покупал «Известия» вовсе не в этом киоске.

Он опять взялся за телефон, на этот раз связался с Сироткой.

— Поезжай и выясни…

Сиротка перезвонил довольно быстро:

— Женщине лет тридцать, так себе, губы тонкие, а это не в моем вкусе.

— Я тебя просил узнать о другом, — нетерпеливо напомнил Бильбао.

— Зовут ее Зинаида, фамилия — Кострюкова. Еще вопросы будут?

— Слушай, — сказал Лукаш, — а мне все это нравится. Даже лучше, чем кошельки тырить.

— Короче, — перебил его Бильбао.

— Короче, — согласился тот, — о Бруте я узнал все, что мог. Тут непуганая братва, она держать языки за зубами еще не научилась. Конкурентов у нее нет, оттого и расслабон полнейший. Брут живет четко по графику…

Бруту тридцать семь лет, кандидат в мастера спорта по боксу, правда, на ринг в последний раз выходил более десяти лет назад, не курит, пьет мало, хотя вечера любит проводить в ресторанах. Среда, четверг, пятница — в «Золотом колосе», суббота, воскресенье — в «Центральном». В понедельник и вторник он или на квартире матери — частный домик с садом на краю города, или в загородном особняке. Здесь, в огромном трехэтажном строении, где даже лифт есть, одна стена сплошь уставлена энтомологическими коробками. У него странное хобби: огромная коллекция бабочек. В бабочках Брут знает толк, и это единственный товар, на который он тратит деньги. Машина — обычная «пятерка», жены, детей нет, в женщинах разборчив, пьет в основном сухое молдавское вино, одевается тоже без лоска, но за бабочку может выложить бешеные бабки. Откуда капитал? Кажется, от торговли наркотой.

— Но на эту тему, Бильбао, как ты понимаешь, люди говорят неохотно, и потом, подобные расспросы подозрительны, а ты просил работать без этого.

Лукаш приобрел себе очки в желтой оправе, он не снимает их и сейчас, в комнате. На плечах — махровый светлый халат, он все время стягивает его у горла, наверное не желая, чтоб кто-нибудь разглядел впалую безволосую грудь.

— В замке у Брута живут еще двое, Валера, тоже боксер, и девка, красивая, говорят. Правда, девок там время от времени меняют. Они как домработники, охрана, повара…

Весь, так сказать, световой день Брут проводит с Пугачевым. С Пугачевым же нередко появляется в ресторанах. Тогда за соседние столики тоже рассаживаются охранники. Пугачев это любит, он позер. Он броско одевается, швыряется деньгами, напивается так, что его под руки ведут к машине. Как правило, туда усаживают и понравившуюся ему мадам, а потом везут домой. Загородного дома у Пугачева нет, есть огромная пятикомнатная квартира в центре.

Впрочем, речь сейчас пока не о нем. С ним, как это ни странно, будет легче, подумал Бильбао. Вот Брут — посерьезней. Брут командует охраной, и сам по себе он не шпана, не Дойник, это уж точно. Такого ударом по морде не испугать. Да и ударить трудно.

И мало, очень мало времени в запасе.

— А где он достает в нашей дыре бабочек? С сачком по степи бегает?

Лукаш пожал плечами:

— Вот этого не знаю. Тут только одно могу сказать. Пугач рынок «челночный» держит, и там есть Кисляк, то ли фамилия, то ли кличка, я не в курсе. Он на куртках турецких специализируется. Так вот, в последний раз Кисляк привез из Турции трех бабочек, специально для Брута.

— И за сколько продал?

— Подарил ко дню рождения. Брут, говорят, после этого добился через Пугача, чтоб Кисляку лучшее место на рынке выделили. А это многого стоит.

Солодовых, слушая Бильбао, ни разу не перебил его, не задал ни одного вопроса. Лишь когда тот закончил говорить, шеф, выдержав паузу, спросил:

— Откуда в тебе все это?

— Не понял, Василий Егорович.

Шеф опять помолчал, потом сказал:

— У Петрова было соответствующее образование, был жизненный опыт. Он столько шишек за свои годы набил… И не сумел разгадать Рома. И таких сложных многоходовок, которые ты предлагаешь, тоже не вынашивал. В другое время я бы о них сказал, что это мальчишество, но сейчас… Вдруг получится, а? Если получится, я тогда не знаю… Я готов тебя назвать гением. Фотографий Пугачева с этой… Как ее?

— Виолетта.

— Да, с Виолеттой у тебя не осталось?

— Мы передадим их послезавтра азербайджанцу, но копии, конечно же, себе отпечатали.