Молча киваю в ладони. Мое тело застыло в этом положении.

Он ждет секунду, а затем:

– Я вхожу, хорошо?

Сквозь пальцы я вижу, как дверь открывается, а затем появляются его ботинки. Зак садится рядом со мной.

– Эй… – Он колеблется, а затем кладет руку мне на плечо. – Можно?

Я киваю, и рыдания заполняют комнату. Похоже на стоны раненого животного.

– Слушай, мы можем выбежать через заднюю дверь прямо сейчас, если хочешь. Ты и я. Мне плевать, что они подумают. На хрен их. В смысле… боже. Мама никогда не появлялась на обед, и надо ж ей было именно сегодня прийти домой… – Он замолкает. Жар его руки заземляет меня в настоящем. Мое сердце так сильно стучит в груди, что, клянусь, вот-вот сломаются ребра.

– Есть задняя дверь? – мой голос дрожит, но, по крайней мере, я могу говорить. По крайней мере, я узнаю свой голос.

– Да! – Зак так хочет все исправить, что на меня обрушивается волна стыда. Я превратила его жизнь в ад своим тупым вандализмом. Могу поспорить, его мама даже не увидела ни одного сообщения, что я оставила. Могу поспорить, Зак из раза в раз прибирал за мной дерьмо.

Я понимаю, что не хочу убегать. Не хочу становиться причиной еще одной ситуации, с которой Заку придется разбираться.

Беру себя в руки. Он смотрит на меня с такой нежностью, что я хочу плакать. Никто, кроме Люси, не заботился обо мне с тех пор, как умер Джордан.

– Все нормально. Я смогу.

– Мэй…

Я качаю головой.

– Правда. Я в порядке. – Кладу руку на его. – Вряд ли она поймет, кто я, верно? Просто притворюсь, что я твоя случайная знакомая по школе, и оставлю все как есть.

Он кривится.

– Ты плохо знаешь мою маму… Она всегда чует ложь.

Издаю смешок.

– А твоя мама плохо знает меня. Как думаешь, почему Роуз-Брэйди выгнала меня в прошлом году? После того как меня вытащили из той кладовки, я дала себе слово, что никогда больше не позволю людям запугивать меня или загонять в угол. – Я вытираю глаза и цепляю на лицо лучшую стервозную маску. – У меня все в порядке. Идем. – Встаю и протягиваю ему руку.

Когда мы возвращаемся на кухню, Мишель Теллер там.

Мишель Теллер.

Здесь.

Прямо передо мной.

Мне хочется плакать.

Она стоит на кухне, напряженно разговаривая с отцом Зака. Я с удивлением понимаю, что никогда не видела ее лично. Она выглядит иначе, чем на фотографиях. Меньше.

Не столько помощник антихриста, сколько нормальная, уставшая, перегруженная мать. Как-то странно.

Она приветствует меня слабой улыбкой, как будто я просто еще одна подруга Зака. Как будто я личность. Как будто мне не хочется взорваться и разлететься по всему ее кухонному полу. Выдавливаю приветствие. «Приятно познакомиться».

Приятно познакомиться, Мишель Теллер.

Самая большая ложь, которую я когда-либо говорила.

– Ну что, все к столу! – радостно провозглашает папа Зака, как будто мы одна большая счастливая семья. Кажется, он не замечает, что его жена выглядит измотанной. Что его сын выглядит так, будто хочет кричать.

Даже не представляю, как я выгляжу.

Мы все садимся за стол. Мишель Теллер во главе, ее муж на другом конце. Зак занимает стул между мной и мамой, словно живой щит. Когда мы рассаживаемся, наступает неловкая пауза, момент тишины, который вонзается мне в грудь и скручивает живот в узел, а затем Зак хватает миску и передает ее мне. Беру, благодарю едва слышным шепотом, передаю мистеру Теллеру, он тоже накладывает себе еду. Завязывается легкий разговор. Утыкаюсь в тарелку и заставляю себя жевать. Еда, кстати, вполне приличная.

Мне бы, наверное, понравилось, если б меня так не мутило.

Время идет. Они болтают о… разном. Следить за разговором не получается, сердце слишком грохочет в ушах. Смотрю в тарелку со своей лучшей фальшивой улыбкой, которая, как я надеюсь, говорит: «Я просто случайная одноклассница твоего сына, и больше ничего».

Но, как и моя удача, невидимость заканчивается. Успеваю проглотить всего пару кусочков, когда слышу:

– Так как вы с Заком познакомились?

У меня перехватывает дыхание. Я поднимаю взгляд от своей тарелки. Миссис Теллер выжидающе смотрит на меня, как родитель, что задает другу своего ребенка нормальный вопрос. Я не знаю, могу ли это сделать – вести обычный, нормальный разговор с этой женщиной. Она связана с Дэвидом таким образом, который я не в состоянии до конца сформулировать, – она дышала тем же воздухом, что и он, сидела с ним в одном помещении, смотрела ему в глаза.

Между ее вопросом и моим ответом простирается тишина, мучительная тишина, которая начинает разъедать мне кожу и грызть кости.

Зак вмешивается, пытаясь отвлечь ее внимание от меня.

– Мы знакомы по школе, мама.

– Ах. – Она вроде как удивляется. Еще немного ест, а затем снова поворачивается ко мне. – Просто… ты выглядишь так знакомо. Я думала, что знаю всех друзей Зака. Мы раньше не встречались?

Я качаю головой. Кажется, мой голос отключился, и я временно онемела.

– Она новенькая, мама, – снова отвечает за меня Зак.

Мой живот переворачивается. Скорей бы ужин закончился, чтобы Мишель Теллер не успела узнать обо мне никаких подробностей.

– Куда ты ходила раньше? – Она наклоняет голову и впервые внимательно на меня смотрит.

– Раньше? – пискляво переспрашиваю я.

– До Куинси Адамс? В какую школу?

Только хочу сказать, что была на домашнем обучении, но меня заглушает голос Зака:

– Она ходила в Картер.

Я даже рот разеваю, потому что… черт возьми, Зак? Но когда я смотрю на него, он выглядит настолько потрясенным собственными же словами, что мне не хватает сил на него разозлиться. Этот момент был неизбежным. Сейчас мать Зака все выяснит.

Я знала это, как только она вошла в этот дом.

Что-то вспыхивает на лице Мишель Теллер, но она берет себя в руки, прежде чем я успеваю это расшифровать. Она поднимает бровь.

– Правда? Ты ходила в Картер?

Я киваю.

Она морщит лоб.

– Как ты сказала, тебя зовут?

Я сглатываю. Рука Зака находит мою под столом.

– Мэй. – Мое имя застревает у меня в горле.

– Мэй? – Она поджимает губы. – Не очень распространенное имя.

Я пожимаю плечами. Ужас глыбой оседает в моем животе.

– Как твоя фамилия, Мэй? – прищуривается она.

– Мама, – снова вмешивается Зак. – Отвянь.