— Чего стоите! Надо немедленно тушить огонь! — Никто даже не шелохнулся. — Вот черт! — Я подбежала к скрученному у конвейера шлангу, которым мыли машины, быстро открутила на всю вентиль и потащила фонтанирующий конец к объятому огнем тамбуру. На моем примере остальные поняли, что от них требуется, и подтянули еще два шланга от соседних конвейеров. Я сунула свой шланг в руки Калмыкову, а сама бросилась во второй склад, где хранилась пленка. Точно такая же, как и в первом складе, бомба стояла на открытой канистре. Кислота лениво бурлила, проедая перегородку к горючей жидкости. За минуту обезвредив бомбу, я побежала обратно. В коридоре струи воды из шлангов стеганули меня в лицо, в грудь. Затем меня пропустили. Я бросила быстрый взгляд назад. Горевшую тару затушили. Я понеслась к печному отделению, на ходу перезаряжая оружие.

— Кажется, газом пахнет, — сказала обеспокоенно сменная мастер, встречая меня в коридоре. И без всяких подсказок мой нос улавливал этот резкий тошнотворный запах.

— Выводите из здания людей, — я подтолкнула ее к цеху, а сама побежала дальше. У печного перешла на шаг, чтобы не быть замеченной раньше, чем сама увижу его. Из-за газа в воздухе практически нечем было дышать. Злоумышленник пустил его отовсюду, откуда это было возможно. Все вентили, продувочные свечи, горелки — все было открыто. Даже фланцевое соединение у вводной задвижки этот паразит разболтил. Задержав дыхание, я кралась вдоль гигантской машины, производившей вафельные стаканчики. Из-за поворота мне навстречу выбежал высокий худой парнишка с бледным лицом и неестественно вытаращенными глазами. Увидев меня, он остановился как вкопанный, не зная, что ему предпринять. Дуло моего револьвера словно загипнотизировало его. Мой взгляд скользнул на литровую банку, заполненную керосином. На перевернутой металлической крышке пузырилась лужица кислоты. По цвету керосина я поняла, что он туда чего-то подмешал. В Ворошиловке мы обычно использовали порошкообразный фосфор или сплавы легких металлов (магний, натрий). Коктейль получался что надо, ничем не потушишь.

— Поставь банку на пол и отойди, — велела я ему негромко, и видя, что он медлит, сказала: — Не советую тормозить, сейчас проест, и ты зажаришься заживо, как цыпленок-гриль.

Во взгляде поджигателя отразился сложный мыслительный процесс.

— Не подходи! — выкрикнул он и попятился, закрываясь банкой. Из его кармана появилась зажигалка. — Подойдешь — я чиркну, и взлетим! — сообщил он мне дрожащим голосом, беспрерывно озираясь, чтобы не споткнуться о какой-нибудь шланг.

— Ты что, готов умереть за этих мудаков, которые тебе заплатили за поджог? — спросила я. — Лепко, не валяй дурака.

— Я не собираюсь умирать и сейчас уйду отсюда, а ты не смей мешать, иначе пожалеешь! — крикнул он срывающимся голосом. — Не подходи, я же сказал — взорву.

Кислота уже почти проела крышку. Преступник в отчаянии. Надо было срочно что-то предпринять.

— Смотри, я без оружия, — сказала я и быстро положила бесполезный в загазованной атмосфере револьвер на пол, выпрямилась.

— Не двигайся! — закричал Лепко с диким выражением лица. — Стой на месте!

— Я стою, — сказала я, демонстрируя пустые руки. Он поставил банку на станину и тут же кинулся бежать. Как при замедленной съемке, я сняла крышку с банки. Мгновение… и кислота потекла вниз сквозь внезапно открывшуюся в металле дыру. Другой рукой я схватила с машины массивный медный ключ. Не целясь, с разворота я запустила его вдогонку беглецу. В глазах все начинало расплываться от недостатка кислорода. Следя, как ключ, вращаясь в воздухе, приближается к голове Лепко, я с досадой подумала: где охранников черти носят? В последнее мгновение Лепко обернулся. Ключ врезался ему в лоб и отлетел. Не издав ни звука, Лепко упал на спину. Пошатываясь, я побрела к поверженному противнику. Нельзя дать ему задохнуться. Он еще должен дать показания против Зеленского.

— Аркадий Никифорович, вы где? — спросила я в микрофон на лацкане, нажав на кнопку передатчика.

— В цехе мороженого, — ворвался мне в ухо радостный голос Кравцова. — Пожар почти потушили. Ваш Калмыков здесь же, тушит в первых рядах. Вы что, поймали этого гада?

— Я в печном. Тут страшная утечка газа, — кашляя, проговорила я. — Сейчас полпредприятия может взлететь на воздух. Я вырубила этого урода, попытаюсь вытащить. Пришлите кого-нибудь на помощь. — С этими словами я подошла к Лепко и наклонилась, чтобы его поднять. Резко накатил приступ дурноты. Даже умение контролировать дыхание и долго обходиться без воздуха не помогало. Я едва удержалась на ногах, но тем не менее схватила бездыханное тело наладчика за шкирку и рванула на себя. В следующее мгновение мне на голову обрушился сокрушительный удар. Секундой раньше я краем глаза уловила движение, поэтому успела немного отклониться, однако в глазах все равно потемнело, а во рту почувствовался привкус крови. Взревев от ярости, я выбила из рук Лепко ключ, следом мой кулак впечатался ему в затылок. Он дернулся и затих. Врезала еще раз для верности, затем обхватила его за корпус и поволокла к выходу. Окружающие предметы в моих глазах двоились и дрожали. Чудилось, что путь до двери все увеличивается… Ноги превратились в негнущиеся каменные колонны по нескольку тонн каждая. Сцепив зубы, я двигала их, командуя себе: «Вперед! Еще немного! Давай!» Слишком мало кислорода осталось в воздухе. Легкие, как бесполезные меха, качали один газ. «Я должна это сделать!» Казавшийся невозможным путь был преодолен. Я потянулась к ручке двери. В глазах все завертелось. Плавно погас свет. Я ощутила удар затылком о бетонный пол и отключилась.

— Господи, что же делать? — причитала сменный мастер у меня над ухом. Я открыла глаза и обнаружила, что лежу в траве на газоне перед цехом. Над головой черное небо, усыпанное звездами. Откуда-то сбоку светит прожектор. Радостный Калмыков только что закончил делать мне искусственное дыхание рот в рот. Видно было, что это доставляло моему помощнику удовольствие. Глубоко вздохнув, я отпихнула его, села, запахивая расстегнутую блузку. В глазах противно зарябило.

— С вами все в порядке? — спросил обеспокоенно Кравцов, стоявший рядом. Неподалеку гудел двигатель пожарной машины. Ее включенные фары я приняла за прожектор.

— Бывало и лучше. — Мой взгляд упал на валявшегося в траве поджигателя, которого стерегли двое охранников. — Вы милицию вызвали?

— Еще нет, — ответил Кравцов. — А что, надо было?

— Пока нет. — Я встала, сделала несколько шагов. Почти не шатало. Подошла к Лепко, проверила — мертв, задохнулся. Первую помощь ему, конечно, никто оказать не догадался. Если б не мои навыки контроля дыхания, лежать мне рядом с ним. Я коснулась саднившей скулы и сразу же отдернула руку. Все наблюдали за мной. — У вас нет зеркальца? — спросила я у мастера. Та без слов, порывшись в карманах, подала мне пудреницу. Вид в зеркале не принес мне облегчения. Кошмарная ссадина на скуле, лиловый синяк через всю щеку. Я с ненавистью посмотрела на Лепко, унесшего с собой в могилу шанс посадить Зеленского за решетку. Одна надежда на запись со скрытой камеры. — А вы почему не выводили людей, как я велела? — зло спросила я у мастера, возвращая пудреницу. — Из-за вас могли люди погибнуть.