Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вот и нет, дорогая! – Дима вскочил с кресла, зашагал покабинету. – Это вам только кажется, что вся сила в вашей креативной мысли!Потому что у вас жизнь – клубника со сливками, и все вы гениальные ивозвышенные! Вот так надо рисовать. Чтобы, черт побери, за душу брало.
– Дим, прости, пожалуйста, я тебя правильно поняла? Тыхочешь, чтобы йогурт брал тебя за душу?
– Именно. Только тогда с нами будут иметь дело.
Дарья пожала плечами:
– Ну, возьми ее на работу, раз тебе эти цветочки-котятки такпонравились!..
Дима взял из стоящей на низком столике вазы апельсин,подбросил, поймал, снова подбросил…
– Возьму, если пойдет.
У Дарьи аж челюсть отвалилась. Что значит – если пойдет? Ее,можно сказать, со свиным рылом в калашный ряд зовут…
– К нам? Не пойдет?! С ума сошел?
– А что, может, и не пойдет, – Дима снова подбросил апельсини уселся на место. – Они там, на фабриках, тоже возвышенные…
– Ты что, ее не видел?
– Почему? Видел. На церемонии награждения.
– И как? Достаточно возвышенная?
– В самый раз. Все, Дарья, иди уже, не маячь. Займисьйогуртами.
Ольга долго не могла найти Афанасьевский переулок. Несколькораз спрашивала у прохожих, но те только пожимали плечами на бегу. Как можно незнать, где в твоем городе какая улица находится. Может, не местные? Хотя…Москва – она такая огромная, что и местные-то, наверное, не все знают.
Ольга была в Москве один-единственный раз в жизни, с мамой.В той давней поездке больше всего Ольгу поразил даже не врубелевский «Демон»(хотя она и простояла перед ним, словно зачарованная, почти целый час), акилометровая очередь в Третьяковскую галерею. Ольга не представляла, что такиегигантские очереди вообще существуют. И еще запомнила ощущение простора.
Теперь простора не было. Было коловращение плотноспрессованной массы людей и машин. Этот безумный город давил, подминал подсебя, увлекал в гудящий водоворот. Оставалось только надеяться, что тебя неутащит на дно, не раздавит, не переломает кости, а вынесет на поверхность иприбьет течением к берегу.
На вручение премии Ольга чуть не опоздала – заблудилась вметро. Перепуганная, растрепанная, в заляпанных грязью, разбитых туфлях, онавышла на залитую светом сцену и чуть не разревелась от ужаса. Ольга едвадождалась, когда ведущий договорит приветственную речь, чуть ли не вырвала унего из рук диплом и тут же сбежала. Потом, в гостинице, приняв душ иуспокоившись, она решила, что вела себя совершенно неприлично и по-идиотски.
Ольга позвонила в «Солнечный ветер», чтобы извиниться засвое поведение и поблагодарить. Трубку сняла секретарша, попросила обождать ичерез минуту сообщила, что генеральный сейчас разговаривать не может, но завтраждет Ольгу в офисе в двенадцать тридцать.
Ольга вышла из гостиницы с запасом, за час. Но оказалось,что в Москве час – это вообще ничего, курам на смех. Особенно если ты неместная и заблудилась в переулках. Ольга посмотрела на часы, поняла, чтокатастрофически, безвозвратно опоздала, и совсем уж было собралась ехать обратнов гостиницу – все равно этот Афанасьевский переулок не найти. Но тут, насчастье, ей навстречу попался милиционер. Ольга кинулась к нему, как к родному,и оказалось, что нужный переулок – вот он, за углом, и за последние полчасаОльга минимум три раза мимо него проходила.
В ее опоздании не было, как выяснилось, ничегокатастрофического, а уж тем более – непоправимого.
– Посидите здесь, – хорошенькая ногастая секретарша указалана красный кожаный диванчик, хищно изогнувшийся в углу приемной.
– Дмитрий Эдуардович просил вас подождать, он пока занят склиентами. Вообще-то, совещание было назначено на одиннадцать, но вы знаете,пробки… Так что только начали. Чай, кофе?
Ольга попросила кофе и уселась в уголок – ждать. Несмотря наавангардные формы, диванчик оказался мягким и удобным.
Сдвинувшееся из-за пробок совещание закончилось, когдастрелка настенных часов, будто бы сошедших с полотен Сальвадора Дали,приближалась к четырем. Из приемной высыпало человек десять народу – солидныедядьки в костюмах, патлатые молодые люди с серьгами в самых неожиданных местах,похожая на марсианку девушка баскетбольного роста. На носу у нее былиярко-красные очки, от уха к скуле тянулся микрофон, довершал образ узкий пиджакиз переливающейся всеми цветами радуги блестящей клеенки. Марсианская девушкакивнула на Ольгу, перебросилась парой слов с секретаршей и, открыв дверькабинета генерального, крикнула:
– Дим! Там твоя Мона Лиза пришла! Ты как? Не голый?!
Потом обернулась к Ольге и кивнула на дверь:
– Идите. А то он сейчас снова совещаться начнет.
Ольга вошла, всерьез опасаясь, что генеральный там все жеголый и уже совещается с какими-нибудь очередными инопланетянами. Но он, славабогу, был совершенно одет – не в разноцветную клеенку, а в человеческий серыйсвитер – и даже галантно придвинул ей кресло.
Собираясь на аудиенцию, Ольга заготовила целую речь сблагодарностями и извинениями за свое идиотское поведение. Даже на бумажкезаписала, чтобы не забыть. И несколько раз повторяла, пока ехала в метро. Нооказалось, что, пока Ольга искала переулок, а потом три часа сидела в приемной,из головы все выветрилось. А бумажка с речью осталась в кармане пальто, ввестибюле.
Она начала мямлить:
– Я хотела вас поблагодарить… сказать спасибо… я даже не поверила…
В дверь постучали. Генеральный вытянул шею, гаркнул:
– Да!
Дверь слегка приоткрылась, и в щель просунулась выбритаяголова с вытатуированным на макушке то ли китайским, то ли японским иероглифом:
– Дмитрий Эдуардович, можно на минутку?
– Нет, я занят.
Голова исчезла так же стремительно, как появилась.
Ольга снова стала мямлить насчет благодарностей, но Дима всюэту неинтересную бадягу слушать не собирался и перешел сразу к делу:
– У меня к вам есть предложение. Вы где работаете?
– На швейной фабрике.
– А рисовать где учились? Что окончили?
Ольга совсем растерялась.
– Окончила? Бухгалтерские курсы. А рисовать… Я брала частныеуроки, у меня совершенно гениальный учитель был… То есть до сих пор есть…